Неспящая красавица

Правое крыло дома встретило их тишиной и умиротворенным спокойствием. Никакой угнетающей не только взгляд, но и душу разрухи. Еще одна маленькая гостиная для посетителей, большая столовая, бильярдная. Везде были задернуты темные шторы, окна закрыты ставнями, в комнатах царил сумрак, который быстро разгонял выключатель. Андрей в гостиной решил заглянуть в тонкую щелку между ставнями. Что и требовалось доказать – тот же летний сад.

– Все в порядке? – поинтересовалась Надя.

– Да-да, кое-что проверил.

Мастерская нашлась, как и говорил Остин, в самом конце крыла. Ей было отведено достаточно большое и очень светлое от огромного количества ламп помещение. Столы с инструментами, диковинными приборами, банками со всевозможными жидкостями в преимущественно бурых оттенках. И резкий запах керосина вперемешку с маслом. Андрей видел нечто подобное только в лабораториях у алхимиков. Тоже куча колб, пахнет аммиаком и гарью. Только там все было стеклянное, а здесь блестящее металлическое, жестяное.

Первое время, когда учеба в кадетском корпусе еще не стала чем-то привычным и опостылевшим, возможность понаблюдать за алхимическими опытами завораживала, казалось, будто проникаешь в тайны самого мироздания. Андрей еще помнил тот трепет, что испытывал, когда они входили в лабораторию к их алхимику Регекампфу, немцу из Эстляндской губернии. По-русски он почти не говорил, изъяснялся с учениками почти всегда по-немецки, но предмет свой знал великолепно. Вдоль стен лаборатории стояли массивные деревянные шкафы со стеклянными дверцами, внутри, словно солдаты в карауле, стояли банки с этикетками на латыни: сера, ртуть, серебро и прочие. Но воцарялся в небольшом помещении, словно самовар на обеденном столе, перегоночный аппарат. Блестел эмалированными трубками, колбами, небольшим баком. Трубка его как бы перетекала в резной, каменный алхимический столб, в желоб, откуда потом и выходила преобразованная материя.

– Алхимия – основа жизни, – приговаривал немец, включая горелку. – Смешивая в правильных пропорциях саму основу мироздания, вы сможете добыть все, без чего сейчас не может прожить цивилизованный мир: лекарства, машины, да даже пирожные, что вы получаете по воскресеньям…

Это уже потом, когда все в магкорпусе стало привычным и опостылевшим, а к другу Женьке в лабораторию, который пошел по алхимической части, Андрей забегал едва не каждый день, очарование тайными знаниями поистерлось, словно старое столовое серебро, за которым не было должного ухода. И Андрей, как и многие прочие, стал относиться к алхимии, как к чему-то обыденному.

Тем поразительней был вид лаборатории Иванова. Все вокруг одновременно было привычно и в то же время неуловимо отличалось.

У одного из столов спиной к двери возился мужчина. Доносился металлический скрежет и тихая ругань.

– Да чтоб тебя леший забрал… – Дальше шло крепкое словцо.

– Господин Иванов?

Мужчина у стола резко повернулся на голос. На носу у него были круглые затемненные очки, лицо со светлой щетиной перепачкано чем-то, на руках перчатки. Он недовольно нахмурился.

Надя застыла, чувствуя, как голова идет кругом. Лицо изобретателя ей было знакомо. Сколько бы лет ни прошло, она помнила их. Каждое лицо, каждый мертвенный оскал…

– Вы кто? – Потом, будто вспомнив о правилах хорошего тона, изобретатель нахмурился еще сильнее, поправился: – Прошу прощения, Владимир Александрович обещал, что меня не будут беспокоить.

– Мы из полиции, – выступил вперед Андрей.

Мужчина с грохотом бросил деталь, которую держал в руках, кажется, смиряясь с тем, что продолжить работу ему в ближайшее время не дадут. Рывками стянул с себя плотные перчатки. Движения его немедленно стали какими-то беспокойными. Андрей напрягся.

– Вы из магдознавателей, – процедил Иванов, глядя на Андрея своими темными очками вместо глаз.

Такие знакомые странные очки. Так получается… Все мертвецы, столько лет приходившие к ней во снах и наяву, – люди из ее прошлого?

– Это имеет значение? – вежливо поинтересовался маг.

– Еще какое, так что вы хотели? Я занят, если вы вдруг не заметили.

– Клим Анатольевич, меня зовут Надежда Ивановна, – вмешалась барышня, беря себя в руки. При виде ее изобретатель стал не столь насуплен, и Надя, решив закрепить успех, постаралась как можно короче рассказать, что произошло.

В отличие от домашних, изобретатель не казался столь удивленным, увидев перед собой повзрослевшую племянницу хозяина. А может, его ничего, кроме собственных изобретений, просто не интересовало.

– Я действительно задремал ненадолго, – признался Иванов, глянув куда-то в сторону. Андрей проследил за этим взглядом. В углу мастерской был неаккуратно сметенный мусор.

В середине разговора изобретатель водрузил очки на кожаном ремешке на темечко, теперь переводя недоверчивый взгляд с Нади на мага и обратно. Без очков Иванов смотрелся словно бледная моль: белесые брови и ресницы, абсолютно постное лицо. Андрей бы даже не рискнул назвать реальный возраст изобретателя. Ему с одинаковым успехом могло быть и тридцать, и пятьдесят.