Неспящие

Парк в последний раз наполнил стакан и, взяв его с собой, пошел назад через столовую и гостиную, в коридор, мимо комнаты, где молчала его дочь, если даже и не спала, и задержался на секунду, снова подумав, а не заглянуть ли, и пошел дальше, не заглянув, остановился, дойдя до открытой двери в спальню, которую делил с женой.

На трехногой табуретке для кормления, которую Роуз поставила рядом со своей кроватью в качестве ночного столика, сидел человек и, казалось, глядя на дверь, поджидал его.

Человек встал. Редеющие седые волосы отброшены назад со лба и лица, которое нельзя было назвать молодым, хотя оно могло принадлежать человеку любого возраста: от полного сил сорокалетнего до прекрасно сохранившегося шестидесятилетнего. Сложение атлетичное, но не чересчур. В его движении, когда он поднялся с табуретки, чувствовалось изящество, но отчего-то охромевшее. Темные брюки и темная рубашка, тонкие черные носки, явно шелковые, сквозь которые просвечивала бледная кожа. Видя эти ноги в носках, Парк наконец осознал, что тапка с утенком — на самом деле черный кожаный мокасин.

Мужчина наклонил голову вперед.

— Полицейский Хаас, ваша жена рассказала мне о вас.

Роуз сидела на кровати, опершись спиной на подушки, подтянув колени, сбоку лежал ноутбук, ребенок у нее на животе играл с маленьким плоским прямоугольником, который Парк не узнал, но из-за которого волна тошноты разбередила воду в пустом желудке.

Роуз дышала очень глубоко, надувая живот, поднимая и качая девочку, потом со свистом выпускала воздух.

— Лифт поднимается, лифт опускается.

Малышка заворковала, засунула угол прямоугольника в рот и укусила.

Парк почувствовал внезапное желание схватиться за пистолет, который он оставил в запаске.

— Кто вы?

Роуз защелкала языком, и девочка повторила этот звук.

— Не будь козлом, Парк.

Мужчина покачал головой.

— Нет, Роуз, ваш муж не грубит. Я ввел вас в некоторое заблуждение.

Парк попробовал рассчитать, как войти в комнату, чтобы оказаться между мужчиной и своей семьей.

— Кто вы такой?

Роуз улыбалась:

— Ты видишь, как радуется Омаха? Я уже давно не видела ее такой. С самого Беркли.

Парк шагнул к кровати.

— В Беркли ее еще не было, Роуз.

Она перестала катать ребенка на животе.

— Что это ты? Да была она. Мы.

Она обернулась к человеку:

— Что я вам только что рассказывала, Джаспер?

Парку вспомнился Живодер.

Его семья в комнате. Он не может бежать. И не может атаковать.

Мужчина кивнул Роуз, не отводя взгляда от Парка.

— Вы мне очень много рассказали, и я вам за все благодарен. Вы удивительно правдивая женщина. Однако боюсь, что муж ваш прав; в Беркли у вас еще не было ребенка. Во всяком случае, если я не упустил какие-то подробности.

Ее глаза забегали. Парк увидел, что в комнате его старая Роуз, что она снова погружается, когда ее заплутавший двойник поднялся на поверхность.

— Что? Нет. Ну конечно. У нас не было ребенка. — Она посмотрела на Парка: — Где ты был? У тебя все хорошо?

Стон раздался из груди ребенка.

Парк шагнул еще, выставил руку, в которой не было стакана, ладонью наружу, как бы отодвигая мужчину от кровати.

— Кто вы такой?

Роуз покачала головой:

— Парк, это Джаспер.

Мужчина не отодвинулся от кровати, но что-то в его позе изменилось, он перенес вес тела с пяток на пальцы ног, и угроза стала ближе.

— Боюсь, заблуждение вызвано тем, что я вас обманул. Понимаете, Роуз, я не детектив, и Парк не присылал меня к вам, чтобы Франсин ушла домой пораньше.

Парк стукнул ободком стакана по изножью кровати, которая принадлежала еще бабушке Роуз. Стакан разбился и оставил в его ладони нижнюю часть с острыми рваными краями.

— Сделайте три шага назад от кровати и держите ваши руки так, чтобы я все время мог их видеть.

Малышка захныкала громче и пронзительнее.

Мужчина показал на нее двумя длинными белыми пальцами.

— Вы пугаете ребенка, полицейский Хаас.

Роуз подтянула малышку к груди.

— Парк, мне здесь не нравится. Здесь жарко и никому нет дела ни до чего, кроме работы, и еще я скучаю по дождю, и моя мама не видела ребенка, и я ненавижу оружие и помню, как все было лучше, и я хочу, чтобы все снова стало лучше.

Парк сделал шаг вперед с поднятой рукой, так чтобы оказаться между своей семьей и мужчиной, который так и не сдвинулся с места.

— Отойдите и держите руки на виду.

Мужчина показал ему руки.

— Если вы будете видеть мои руки, я вас заверяю, это никому в комнате не прибавит безопасности.

Роуз обняла ребенка и стала раскачиваться.

— Я уеду домой. Я прошла через Заводной Лабиринт, и я еду домой.

Мужчина кивнул:

— Вы знаете, это правда. Она действительно прошла Лабиринт; я сидел здесь и смотрел, как она это делает, пока мы разговаривали.

Парк сжимал разбитый стакан; он знал, что должен держать его легко, чтобы использовать в качестве оружия, но не мог справиться с собой.

— Отойдите. Я прошу вас отойти.

Глаза мужчины дернулись к окну.

— Хаас.

В переделанном гараже на заднем дворе быстро вспыхнул и погас свет.

— Полицейский, у вас в доме гости?

Мозг Парка запнулся на этом вопросе.

— У вас в доме гости?

Мужчина протянул руки к его дочери.

Стакан треснул в руке у Парка, когда он начал ее поднимать.