Неспящие

Однако её самоуверенность улетучилась за секунду, когда она почувствовала в себе его горячие пальцы. Теперь она больше не могла сдержать стона и, обхватив Тори за шею, отчаянно вцепилась в него обеими руками. Он остановился, поймав её взгляд. Его лицо озарило удовлетворение, когда он увидел в нём целый калейдоскоп эмоций. Опешившая от неожиданности, напуганная, но в то же время молящая о продолжении, стыдясь собственной жадности, Соль поджимала губы, но её сбивчивое дыхание и раскрасневшиеся щёки выдавали её с головой.

В ту ночь их вспотевшие тела прижимались друг к другу, сливаясь в угловатой подростковой страсти. Его колено так и норовило соскользнуть с постели, и в один момент они слетели на пол, путаясь в одеяле, но не в силах оторваться друг от друга. Была в этом слиянии вся возможная проза жизни: убийственные для всякой романтики звуки, её беспокойные мысли о не до конца втянутом животе, целых три надорванных бумажных квадратика на прикроватной тумбочке… И все три пали жертвами отнюдь не страстной неудержимости, но невротичной сухости её нутра и опадающего от мальчишеского волнения достоинства, задевающего самолюбие своего обладателя пуще всех прочих любовных неудач. И в тот же самый миг была в этом слиянии и вся возможная поэзия. Как он придерживал её затылок, не давая биться головой о дощатый пол. Как она шептала его имя, сначала робко, боясь быть услышанной, но с каждой секундой всё отчётливее, всё наполненнее и влюблённее. Как простой и лишённый замысловатости акт близости тел был для этих одиноких детей больного мира чем-то гораздо большим. В эту самую долгую ночь перед самым страшным рассветом они наконец очистились от всей боли, что несли в себе так долго. Вспотевшие и утомлённые, они лежали на пыльном полу, завернувшись в одеяло, и тяжело дышали.

– Сто раз, говоришь? – ехидно припомнил Тори, перебирая её спутанные кудри.

– Если ты посмеешь сейчас острить, до рассвета не доживёшь, – прошипела Соль, взглянув на него исподлобья. Её взор не был грозным – улыбка упрямо не сходила с широких губ.

– Ты никуда теперь не денешься от моих острот, неспящая. – Он сгрёб её в охапку. – Или, может, придумать тебе новое прозвище? Что-нибудь о твоём богатом опыте… Сто раз… Может, дающая?

За этими словами последовала звучная пощёчина. Расхохотавшись, Тори перехватил её руку и ещё сильнее прижал к себе.

– Ты самый большой идиот на свете, эйра Тори! – пробубнила Соль, зарываясь носом ему в шею.

– И тебе это нравится, – без зазрения совести констатировал он.

Они уснули, когда к горизонту уже подбирались предрассветные лучи. Из грязного пола местами торчали шляпки гвоздей, но Соль спала крепко, как никогда. Её не тревожили ни сны, ни мысли, ни навязчивые образы. Болезненное прошлое будто исчезло, растворившись в космическом эфире, а мрачное будущее… Оно не имело значения. Всё на свете вдруг перестало иметь значение. Неспящая дышала ровно. Она улыбалась во сне.

Глава 45 Солнце на площади

Императорская процессия показалась на горизонте в полдень. Она не отличалась излишней помпезностью: экипажи были дорогими, но не вычурными, а вместо бесчисленных знамён в воздухе реял лишь один небольшой пурпурный флаг, какой с тем же успехом могли бы использовать в своём походе и военные, и даже особенно патриотичные торговцы. Высокое положение делегации выдавало лишь количество её участников: большая её часть была облачена в военные мундиры и как минимум треть из них носила золотые маски. Лагерь расположился неподалёку от Эо: хоть императрице и предложили выделить лучший дом в городе, её сопровождающие отклонили такой вариант. Даже если отбросить соображения безопасности, решение было мудрым: остановившись в «лучшем доме в Эо», можно было заиметь не только незабываемые воспоминания о гостеприимстве местных, но и вшей. У императорских слуг же всё было на мази, и на поляне за западными воротами вскоре выросли восхитительной красоты шатры. В этом была вся Аврора: её не прельщали роскошь и китч, но она умудрялась всё делать со вкусом, в какой бы ситуации ни оказалась. Будь это приём столичных аристократов во дворце или многодневный поход по размытым фавийским дорогам. Конечно, Сиятельная знала, что шила в мешке не утаишь, да и не стремилась к этому. Как только процессия остановилась, в городе сразу же появился гонец, сообщивший, что Сиятельная с радостью навестит Эо, чтобы поприветствовать своих возлюбленных подданных. Предсказуемо, это вызвало такой ажиотаж, что город стал походить на разорённый муравейник, а горожане позабыли о той чинной личине, что так старательно удерживали с самого вчерашнего утра.