Неспящие

– Зима не будет долгой, – лучезарно улыбнулся Нику, расшнуровывая её корсет. Его изящные пальцы проворно порхали между блестящими нитями – он делал это сотни раз и чувствовал себя в спальне Авроры как рыба в воде.

Нику помог императрице раздеться и подал ей небольшой сосуд с настойкой из розовых лепестков на подносе с двумя бокалами. Аврора рассматривала юношу с неподдельным интересом. Так, будто это он сидел на постели в одном исподнем, а не она. Нику тоже не отводил взгляда и не гнушался возможностью скользнуть им по пышным формам Сиятельной, виднеющимся под полупрозрачной тканью. Он не был из тех, кого с детства учили служить и быть кротким: императрица нашла его среди студентов Общества Песни Этерна. Аврору заставляли скучать лощёные обожатели, в то время как своенравный молодой актёр вызывал в ней все те эмоции, что заставляют чувствовать себя живой. Этот союз цвёл уже два года, и, кажется, все его участники были счастливы.

– Ты печальна сегодня, – с тоской в голосе отметил Нику, вернувшись на шёлковое покрывало и положив голову на плечо Авроры. Он принялся было готовить масла для волос и гребни, но императрица остановила его.

– Давай просто выпьем, – вздохнула Сиятельная. Бутылка мгновенно оказалась в руках Нику, и через мгновение розовый аромат наполнил комнату.

– Трудный день? – сочувственно поинтересовался он.

– Иногда хочется хоть на секунду перестать быть императрицей, – честно поделилась своими мыслями Аврора.

– А кем бы ты хотела быть? – Нику протянул ей наполненный бокал и полулёжа опустился на постель, отпив из своего. – Воительницей? Или, может, художницей?

– Просто человеком. – Аврора очертила кистью руки круг, заставляя настойку плескаться на дне. – Женщиной. Не той, от которой все чего-то ждут.

– Я от тебя ничего не жду. Только что ты останешься такой же прекрасной. – Слова Нику разливались горячим мёдом, и губы Сиятельной невольно расплылись в улыбке.

Аврора нежным, но властным движением взяла его за подбородок и притянула к себе. Нику подался вперёд. Взгляд его изумрудных глаз очаровывал. В нём не отражалось большого ума или сложной души, но бессмертным пламенем пылали страсть, молодость и любовь к жизни. Их губы слились во влажном поцелуе, как всегда, долгом и чувственном. Однако в этот раз что-то было иначе: Нику вдруг отстранился и закашлялся.

– Всё в порядке? – поинтересовалась Аврора.

– Да… Прости. – Он подавил приступ и снова подался к возлюбленной. Но долго это не продлилось: Нику снова скрутило, и светло-лиловая ткань покрывала вдруг обагрилась тёмными пятнами. Нику зажал рот ладонью, но кровь хлынула сквозь загорелые пальцы. Аврора в ужасе отпрянула и протянула ему платок. Он попытался встать, но ноги не слушались, а в глазах темнело.

– Врача! Немедленно! – закричала Аврора, распахнув дверь. Её гулкий бархатный голос заполнил коридоры засыпающего дворца. Стражи отреагировали незамедлительно, и совсем скоро придворный врач спешил в покои императрицы, насколько только позволяли ему преклонные годы. Ночь обещала быть долгой.

С того дня Аврора сделалась подозрительной. Нику потребовалось несколько недель, чтобы оправиться, но его пухлые губы отныне побледнели, глаза потухли, а пышные медные волосы поредели и будто бы утратили былой блеск. Лучшие врачи Аструма боролись за его жизнь и чудом вытащили из объятий Юны, уже готовой принять его в Долине Тени. Теперь Аврора никого не принимала ни в бирюзовом зале, ни в саду, ни где бы то ни было ещё, кроме тронного зала. Небесную Иглу ограничили для посещений, все слуги регулярно проходили допрос и тщательные проверки, от умножившихся вдвое золотых масок рябило в глазах. А за самой Сиятельной теперь мрачной тенью следовал старший искатель Верро Милия.

Этот человек был частым гостем в Небесной Игле: палата искателей всегда была в распоряжении императорского совета, и ни одна тайна не обходила их стороной. Серые мундиры стояли за раскрытием самых загадочных дел в истории империи. А иногда и сами становились их фигурантами, если требовалось, например, заставить кого-то молчать. Но своим личным вниманием старший искатель Верро Милия удостаивал далеко не каждого. Глава императорского совета, как и большинство людей в трезвом уме, недолюбливал Милию всей душой. По многим причинам: из-за самодовольства, наглости, нездоровой одержимости своей миссией, злоупотребления властью… Но больше всего из-за благосклонности императрицы. Аврора была неравнодушна к тайнам, а потому работа искателей восхищала её куда сильнее, чем труды других палат. Сам же Верро Милия был известен в некоторых кругах… да что уж там, во всех кругах… как «задница» и «старый козёл». Но рядом с Сиятельной он будто бы молодел лет на тридцать и превращался в настоящего франта. Словом, это был не тандем, а страшный сон. Обычно стук его трости с обезьяньей головой, раздававшийся в стенах дворца, предвещал как минимум часовой невообразимо напыщенный монолог, который старший искатель почему-то продолжал называть светской беседой.