Неспящие (СИ)

— Нормально, — поджала губы Дезире.

Ей исполнялось восемнадцать. Она с детства помогала матери в больнице, а еще подрабатывала в столовой, чтобы приносить хоть что-то кроме благодарности пациентов домой. Рем и Фелиз до этого дня надеялись, что они скопят денег и через год-другой подмажутся к нужным людям, чтобы отправить Дези в Верхний город ассистентом какого-нибудь медика. Не весть какая должность, да и общаться нельзя будет, но всяко лучше, чем здесь. А теперь, со смертью Лиз, этот план превратился в пустое обещание. Теперь девушке предстояло встать на место матери и пахать, пока сердце не откажет, в надежде когда-нибудь протолкнуть наверх уже собственных детей. Дези старалась не подавать виду и убедительно играла роль скорбящей, но почему-то вместо тоски и одиночества она чувствовала только обиду и злость.

Ее идеальная жизнь, полная надежд на лучшее, испарилась. Лиз забрала ее с собой в жаркие объятия огня.

— Хочешь, оставим прах тут? — предложил Рем хриплым шепотом, стараясь не нарушать плотную тишину.

— Хуй там, — фыркнула Дези. — Чтоб они ее потом распылили в качестве удобрения на своих плантациях, а нам продавали фасоль оттуда по конской цене? Ну уж нет. Мама бы такого точно не хотела.

— Тебе виднее.

Через пять бесконечно долгих минут все закончилось. Тело в белом саване превратилось в плотно набитый бумажный пакет, выехавший из окошка в стене, как чипсы из старого вендингового автомата. Пахнуло гарью.

Рем опередил Дези и взял пакет в руки. Прижал к себе, как ребенка, про себя с удовольствием отмечая, что пока (или уже) ничего не чувствует. Только желание поскорее оказаться дома и сгрузить останки в жестяную банку, поставить на полку рядом с такой же покоцаной эмалированной посудиной, которая стоит у них на кухне уже пятнадцать лет.

К этому нестерпимому желанию прибавилось еще одно чувство, не очень уместное для дня похорон. Это было небольшое удовлетворение при виде лица сотрудника крематория, которому Дези отсчитывала кругленькую сумму монетками и мелкими купюрами старого образца. Лицо щуплого бледного мужчины в строгом костюме вытягивалось с каждой падавшей в его ладонь монетой, которую по закону он должен был принять. Благо, наличные все еще были в ходу для государственных организаций.

«А что вы хотите с такими ценами? Чтоб я выдал все деньги за месяц и сказал “спасибо”?» — хмыкнул про себя Рем и улыбнулся так торжественно, словно на его глазах вершилось величайшее правосудие.

Когда они с Дези вышли из крематория, время лениво ползло к полудню. Брат с сестрой шли под испепеляющим солнцем. Они пытались выбирать маршрут, на котором можно было бы спрятаться в тени от низеньких домиков с крышами из солнечных панелей. Но тени исчезли, под навесами битком набились бездомные и попрошайки. Те, кому не повезло, и работы для них не нашлось. Они выходили на улицы и делали то единственное, что им можно было делать бесплатно: спали во всех мыслимых и немыслимых позах. Некоторые постанывали во сне от голода, другие так и умирали. Специально собирались за этим вокруг крематория, чтоб городским службам не тратить время на поиск тел.

Дези задержалась возле одного семейства, развалившегося под навесом. Она достала из кармана новенькую упаковку галет и небольшой мешочек сушеной фасоли и со звоном бросила свою скромную подачку в миску, стоявшую на коленях у заснувшей сидя женщины. Та кивнула, не поднимая головы. Дезире бросила вопросительный взгляд на Рема, чтобы проверить, нет ли в его глазах осуждения. Все-таки, в эмалированную миску упал хороший по меркам их общины обед, а попрошайки у крематория регулярно получают неплохие угощения от скорбящих.

Но Рем только кивнул и поторопил ее. Они потопали дальше по выбеленным солнцем улицам. С рекламных щитов на них смотрела одинаковая улыбчивая физиономия девицы с белой кожей, которая крикливым шрифтом с завитками напоминала о необходимости пользоваться солнцезащитным кремом даже в пасмурный день. Тот идиот, который купил эту рекламу, должен был знать, что в Нижнем городе дом проще купить, чем этот их крем. Домов хотя бы хватает.

Вообще, вся жизнь в Нижнем городе была абсурдной. На первый взгляд он напоминал муравейник с кривыми домами, лепившимися друг к другу в поисках хоть какой-то поддержки, прямо как люди, которые жили в них. У них была крыша над головой, но почти никогда не было еды. У них были работы, но не было денег, зато был страх этой работы лишиться. У них был пляж прямо рядом с домами, но не было моря, только безжизненная дюна.