Неспящий Мадрид

Филипп Куврер, порой с трудом понимая беглый и пересыпанный жаргоном испанский двух собеседников, делает вид, будто смотрит в широкие витрины, а сам сосредоточился на разговоре. Но сейчас оба молчат. Эта пауза его немного удивляет. Ему хочется обернуться, посмотреть, что происходит, почему они замолчали, что выражают их лица. Сквозь витрину он смотрит рассеянным взглядом на желтый комбинезон «Телефоника», склонившийся к окошку киоска. Вдруг вновь звучит голос Сантьяго:

— Хавьер? Это Санти… Хорошо, спасибо… Слушай, у меня мало времени. Тут передо мной сидит мой старый друг и мэтр Фернандо Берналь. У меня его рукопись, которую он вроде бы не желает публиковать. Он теперь сердечник, мизантроп, зануда, хочет жить затворником и писать в стол. Это лучшее эссе, написанное в Испании после «Недель в саду». Я подумал о тебе. Он упирается, но я берусь его уговорить. Ты готов?

Узловатые пальцы Фернандо Берналя осторожно извлекают сигарету из пачки, которую Санти оставил на столике рядом с чашечкой кофе.

— Ты сделаешь большое дело, Хавьер. Так я попрошу Фернандо тебе ее принести… ты будешь сегодня вечером на премьере? Какой премьере? «Дона Жуана», конечно, какой же еще! О'кей. Я все сделаю, чтобы его уломать, она будет у тебя сегодня же вечером.

Филипп Куврер ерзает от возбуждения. Сантьяго отключается.

— Вот так, Фернандо. Ты старик, сердечник, зануда, но ты снова на коне.

— Это ты на вершине славы, Санти. Я тебе благодарен и советую: береги себя.

— Фернандо, отстань. Напиши мне статью, как ты любишь, о твоей книжке, я ее подпишу и опубликую за несколько дней до выхода тиража.

Филипп Куврер смотрит со смесью досады и облегчения вслед уходящим собеседникам. Досадно, что кончилось удовольствие, но, слава Богу, можно наконец встать. Он пересекает зал тесный мужской туалет в конце коридора свободен. На двери кабинки, которую он закрыл за собой и на которую вынужден смотреть три-четыре минуты, еле умещается нагромождение записей, надписей, граффити, рисунков всех видов и цветов; Филипп Куврер рассеянно пробегает их глазами, некоторые выцарапаны на дереве, перечеркнуты, налезают друг на друга, и несть им числа. Он невольно читает: «FRANCISCO DE SEVILLA 1999, AZNAR NAZI, ¿Quién SOY YO? TÚ CABRÓN, ETA BASTA YA, BRUNO ERASMUS 1996, ESPAÑA SUDACA, ANA LLÁMAME 91 4 272 384»[4] и так далее.

Филипп Куврер выходит, моет руки под краном. Видит свое лицо в овальном зеркале, причесывается и мимоходом вспоминает, что Фернандо Берналь, когда заговорил с Санти, смотрелся в зеркальные стены зала «Коммерсьяль» и потирал при этом щеки и усы. Филипп Куврер повторяет перед зеркалом те же движения, повернув кран, перекрывает шумную струю воды и принимает решение. Из внутреннего кармана своего светлого пиджака он извлекает шариковую ручку, вновь открывает дверь кабинки и, обернувшись — не идет ли кто, принимается писать жирными заглавными буквами: «Я ГОТОВ ПЕРЕВЕСТИ „ОРГАНИЧЕСКОЕ“ НА ФРАНЦУЗСКИЙ: 626 27 91 53».

IV

Филипп Куврер возвращается в зал, полный людей, бросает два евро на столик возле пустой чашки, надевает пальто, повязывает черный шарф, прощально машет официантам от вертящейся двери и ныряет в метро у киоска ONCE, где Ампаро Гарсия де Сола продает лотерейные билеты очереди из шести-семи человек, не видя их. Филипп Куврер сует билетик в щель, проходит через турникет, машинально забирает билетик и спускается еще ниже под землю, к платформе линии 4 в сторону «Санта-Мария». Короткий свисток, лязг рельсов, поезд выезжает справа и, в который уже раз, застает врасплох Филиппа Куврера, ожидавшего его слева: что поделаешь, привычка, выработанная в метро родного города, — это, уж видно, навсегда. В вагоне Филипп Куврер пытается сосредоточиться, но ему мешают мечты и прожекты, которым дало толчок тайное послание, сгоряча написанное на двери туалета «Кафе Коммерсьяль». Он достает из кармана роман Хуана Гойтисоло[5], анализом которого занимается уже три месяца, с тех пор, как он в Мадриде. Пытается читать. Его взгляд отвлекается то на оранжевые двери, то на шоколадные сиденья, то на молочно-розовый пол. Звучит механический голос: «Próxima Estación [6] „Алонсо Мартинес“». Девушка в коротком полосатом топике, заглядывая через его плечо, читает книгу, которую он не читает. Он замечает это не сразу.

— Ты кончила, я могу перевернуть страницу?

Исаскун с коротким негромким смешком машинально заправляет за ухо свои белокурые волосы. «Próxima Estación „Колом“».

— Извини.

— Нет, ничего страшного, честное слово, ты знаешь эту книжку?

Исаскун отвечает что-то не означающее ни да, ни нет. Снова заправляет за ухо белокурую прядь, которая и выбиться-то не успела, а Филипп Куврер смотрит на девушку так, будто давно знает:

— Ты читала?

— Нет.

— Если хочешь, дам тебе почитать.

Исаскун, сама не зная, согласие это или отказ:

— Очень приятно, нет.

— Скажешь мне свое мнение. Это очень занятная книга, очень, очень занятная.

Исаскун берет протянутую книгу и повторяет вместо благодарности:

— Нет, спасибо, очень приятно.