Неспособность любить

Он обнимал и целовал девушку, а Ника смотрела на это, прижав ладони к щекам. Так стыдно ей было, только когда Кирилл захлопнул за ней дверь, и она осталась на лестничной площадке вместе с большой дорожной сумкой.

Федор скрылся в подъезде, она медленно выехала опять на запруженную машинами улицу и свернула по направлению к работе.

Она очень на себя злилась, обзывала себя дурой и ничего не могла поделать со слезами, которые упрямо подступали к глазам.

Из-за слез ей даже пришлось немного посидеть в машине, когда она остановилась, проехав полосатый шлагбаум на стоянке перед офисом. Ни к черту нервы, надо что-то делать.

– Появилась! – обрадовалась Ася, когда Ника наконец зашла к подруге. – Ну рассказывай!

– Нечего рассказывать. – Ника подвинула стул, села рядом.

– Нашли убийцу?

– Понятия не имею. Нет, наверное.

Ася приставала с вопросами, Ника отбивалась. Ей больше не хотелось думать про убийства. В конце концов, ее это действительно мало касалось.

И все-таки ближе к вечеру она достала телефон и позвонила Вариной соседке. Просто так позвонила, потому что почему-то чувствовала себя обязанной. Сегодня должны были хоронить Варю и ее маму.

– Народу много было, – начала рассказывать Люда. – Я даже не ожидала. И знаешь, родственники у Натальи Семеновны такие хорошие! И племянник хороший, и жена его. Жена плакала все время. Хорошо, если они в Натальину квартиру въедут.

Ника поддакнула, иметь хороших соседей большая удача.

– Ой, совсем забыла! На похоронах одна девочка была, Варина подруга, так с ней полиция разговаривала. Она, оказывается, последняя Варе звонила. Или Варя ей. В общем, девочки разговаривали, потом Варя сказала, что у нее звонок на второй линии.

Мальчик Вася кричал Варе, но она разговаривала по телефону.

– Видишь, полиция работает. Найдут убийцу, как думаешь?

– Конечно, найдут.

Домой Ника ехала дольше, чем обычно на метро. Терпеливо стояла в почти сплошных пробках и равнодушно смотрела по сторонам.

Ей казалось, что их с Федором связывают общее дело и общие интересы, и еще что-то неуловимое, отчего рядом с ним она не чувствует себя одинокой. На самом деле их ничего не связывает, просто она одинокая дура, вот и выдумывает неизвестно что.

Федор вымыл посуду за собой и Настей, застелил постель и опять поехал к дому Сашиной пациентки Надежды Ивановны. Достал телефон и быстро сказал ответившему женскому голосу:

– Ира, это Федор. Я здесь, внизу, спуститесь, пожалуйста. Мне надо с вами поговорить, перед тем как я пойду в полицию.

Ход оказался верным.

– Да, – после секундной паузы тихо ответила домработница и добавила для хозяйки: – Вы ошиблись номером.

Федор только теперь заметил, что у него куча неотвеченных вызовов, и вспомнил, что забыл вчера перевести тихий звонок на обычный. Выключил звук, направляясь на встречу с Надеждой Ивановной, и забыл об этом. Дважды звонила Настя, еще вчера, остальные вызовы были от Ники. Он поморщился, не ожидал от нее настырного пустого любопытства.

Ира вышла минут через десять, остановилась на крыльце, вертя головой. Он торопливо выбрался из машины, женщина его увидела, пошла навстречу. Вчера Федор плохо ее разглядел. Ира могла бы казаться интересной, если бы хоть немного к этому стремилась. Ей бы подкрасить губы и ресницы, а она надела старушечий берет, в которых ходит девяносто процентов московских пенсионерок.

Она смотрела на него с тревогой, и Федор быстро сказал:

– Я ничего плохого Надежде Ивановне не хочу. Правда. Мне просто нужно знать, как было на самом деле.

– Пойдемте, – вздохнула Ира и кивнула в сторону соседнего торгового центра. – Мне нужно купить хлеб.

– Вы давно работаете у Надежды? – Он пошел рядом. Проявляй к собеседнику искренний интерес, учил великолепный Глеб Жеглов. Федор детективы не любил и никогда не смотрел, но классику отечественного кинематографа помнил.

– Шесть лет.

– Характер у нее тяжелый, – предположил он.

Ира пожала плечами:

– Она просто очень старая.

Федору приходилось вытягивать из женщины каждое слово, но он справился. Во всяком случае, в целом картина начала вырисовываться.

Надежда Ивановна – вдова какого-то бывшего начальника. Не настолько бывшего, чтобы бабка жила на крошечную пенсию, но и не настолько недавнего, чтобы он успел обеспечить на несколько поколений детей и внуков. Впрочем, детей у стариков не было.

Надежда не бедствовала, но и не роскошествовала. Сиделку могла себе позволить, и Ира за свое место держалась. Сейчас работу найти трудно.

Кроме хлеба она сложила в тележку какие-то банки. Федор услужливо покатил покупки. Расплачивалась она карточкой, и это почему-то его удивило. Едва ли сиделка покупает продукты на свои кровные, выходило, что хозяйка ей полностью доверяет.

Родственников у старушки было несколько, но из молодого поколения только один племянник с сомнительной степенью родства. «Сеня здесь ни при чем», – несколько раз повторила Ира. Психологом Федор был сомнительным, но что-то ему подсказывало, что Ира к племяннику хозяйки неравнодушна. Неравнодушна не потому, что влюблена в него без памяти, а просто потому, что парень ей по-человечески нравится.