Неспособность любить

У Федора есть копия базы, вспомнила Ника. Нужно немедленно позвонить, но утром Федор обнимал тонкую красивую девушку, и от этого звонить Нике не хотелось. Ужасно глупо, и девушка, и сам Федор не имели к ней никакого отношения, она не должна об этом думать. Но Ника думала и обижалась непонятно на что.

Она все-таки полезла в сумку за телефоном, но Федор ее опередил, позвонил сам.

– Привет, – хмуро поздоровался он.

– Ты говорил, у тебя есть копия Сашиной базы, – быстро сказала Ника. – У тебя есть копия?

– Есть…

– Пришли мне ее, пожалуйста. Прямо сейчас. – Ника говорила быстро, чтобы он не спросил, какого черта она ему названивала.

– Зачем?

– Пришли, Федор. Я хочу кое-что проверить.

Федору очень хотелось узнать, что она пытается выяснить, но он сдержался, ничего не спросил. Ему не нравился ее интерес к его розыскам, превращающий важное для него дело в примитивную игру, и самому не стоит вести себя так же. Впрочем, сейчас Ника с лишними расспросами к нему не лезла.

Он пообещал прислать базу и сообщил:

– Лизу хоронят в воскресенье.

– Где и во сколько? – деловито осведомилась Ника.

Он объяснил и зачем-то спросил:

– Ты придешь?

– Конечно.

Больше говорить было не о чем, но он почему-то тянул время. Он устал от горя и непрерывных похорон и чувствовал себя совершенно одиноким, а с ее голосом отчего-то противное одиночество пропадало.

– Ну пока, – наконец сказал он.

– Пока, – вежливо повторила Ника.

База пришла через несколько минут.

Ника, стараясь не торопиться, начала поочередно открывать и сравнивать таблицы. База была составлена коряво, бестолково, Саша наверняка составлял ее сам. Таблиц было много, и они дублировали друг друга.

На то, чтобы найти несовпадение, потребовалось минут двадцать.

Ника откинулась в кресле, покачалась. Неизвестный, проникший к Лизе в квартиру, удалил запись о том, что Саша выписывал рецепт на снотворный препарат, тот самый, от передозировки которого Саша и умер.

Рецепт был выписан за три недели до Сашиной смерти и предназначался женщине пятидесяти шести лет.

Любови Никитичне Обориной.

Ника понятия не имела, как звали мать Данилы, но фамилию школьного друга бывшего мужа помнила.

Она снова потянулась к компьютеру и еще почти час сравнивала оставшиеся таблицы. Других несовпадений в базах не оказалось.

Данные о пациентах и данные о выписанных лекарствах хранились в разных таблицах, искать их было неудобно. Ника так никогда бы не сделала.

Оборина Любовь Никитична регулярно у Саши не наблюдалась. Она вообще ни разу не приходила к нему на прием, если верить базе данных. Снотворное же выписывала, примерно раз в полгода. Так многие делают, просят знакомых докторов выписать рецепт. Не для регулярного приема, а для тех случаев, когда изредка мучает бессонница.

Снотворное точно было тем же самым, от передозировки которого погибли Саша и Кирилл, она помнила название. Правда, в их случае действие снотворного было усугублено спиртным.

Если бы Любовь Никитична явилась за рецептом сама, Саша обязательно бы ее осмотрел, и в базе были бы соответствующие записи. Рецепт получал Данила, никаких сомнений.

Если, конечно, они с Любовью Никитичной не однофамильцы.

А ведь Лиза могла стереть запись сама. Это можно сделать просто по ошибке, база не защищена от несанкционированного доступа.

Лизу напугали следы грязных ботинок, она нервничала и, стараясь проверить, цела ли база, вполне могла случайно удалить запись.

Зазвонил городской телефон, Ника сняла трубку.

– Ты что не звонишь? – спросила мама. – Как дела?

– В воскресенье хоронят Лизу.

– Ты пойдешь?

– Обязательно.

– Елене Сергеевне звонила?

– Нет.

– Ника!

– Я звонила ей вчера. Она знает, что Лиза умерла, и на похороны не пойдет.

– Она сказала, что не пойдет?

– Не сказала, но я в этом уверена.

– Все равно ей надо сказать.

– Скажу. Мам, я всегда была для нее чужим человеком, и сейчас я для нее чужой человек. Ты напрасно думаешь, что я могу смягчить ее горе.

Мама хотела что-то ответить, но тут зазвонил Никин мобильный, и она быстро сказала:

– Пока! Мобильник звонит.

Звонил Федор.

– Нашла несовпадения? – сразу спросил он.

Ника не удивилась. Он правильно понимал, что она говорит и что делает, это она заметила еще у мертвого Лизиного тела. Федор один сразу все понимал, даже маме это не удавалось. А про Кирилла и говорить нечего, Кирилл ухитрялся исказить каждое ее слово. «Какая отличная погода, – восхищалась Ника, глядя в окно. – Погулять хочется». – «Это ты можешь прогуливать, – начинал злиться Кирилл. – А у меня четкая пятидневная неделя». – «Я сказала просто так», – оправдывалась Ника, и настроение у нее сразу портилось.

– Нет, – спокойно и твердо сказала Ника.

– Ника! – Федор понял, что она врет. Кроме него не понял бы никто. – Ника, что ты нашла?

– Ничего, – вздохнула она. – Никаких несовпадений.

Он помолчал и, хотя Ника ни о чем не спрашивала, рассказал про Надежду Ивановну и ее внучатого племянника Сеню.

Потом опять помолчал, и Ника помолчала. Ей снова стало казаться, что они с Федором связаны чем-то неясным, зыбким, но вполне осязаемым.

Очень глупо. У Федора есть любимая девушка, Ника для него никто.