Несравненная

Ладошками, как это делают дети, Арина вытерла слезы, нечаянно выступившие на глазах, и отошла от окна, оставив незакрытыми распахнутые створки. Номер у нее в гостинице «Коммерческая» был до того просторный, что она, босая, в простеньком сарафане, в платочке, небрежно повязанном на голове, совершенно в нем терялась и если бы пожелала спрятаться за каким-нибудь креслом, ее долго пришлось бы искать. Впрочем, все равно бы нашли, потому как слишком много людей жаждали ее видеть и слышать.

И самым первым в числе таких жаждущих был, конечно, Черногории, ее давний антрепренер. Высокий, поджарый, как гончая, всегда безупречно и с иголочки одетый — у него даже махонькие застежки на башмаках сияли как солнышки — Яков Сергеевич ступал неслышно, говорил негромко и при этом плавно разводил руками, будто хотел очистить перед собой пространство, чтобы ничего лишнего между ним и собеседником не имелось. Говорить он начал, едва лишь вошел в номер:

— Несравненная! Мое опытное и часто битое нутро подсказывает — нас ждет успех. На первый концерт все билеты проданы!

Кроме концертов в театре еще три вечера в пассаже. Публика наэлектризована. Плеснули маслица в огонь и местные писаки. Это даже хорошо. Вот, послушай...

Черногории развернул иргитский «Ярмарочный листокь» и начал читать:

— К гастролям известной певицы Арины Бурановой. Покорив в последнее время московскую и петербургскую публику, эта эстрадная дива, «несравненная», как именуют ее чересчур восторженные почитатели, прибывает на Никольскую ярмарку в Иргит. Но такая ли она «несравненная»? — зададим мы свой вопрос. Имеются разные мнения. Не обладающая музыкальными познаниями, не имеющая даже основ культурного воспитания (какое может быть воспитание у деревенской девушки?), Буранова, тем не менее, становится едва ли не королевой всех российских подмостков. Одна из столичных газет весьма ядовито отозвалась о Бурановой, напечатав следующую эпиграмму:

А вот вам — баба от сохи,

Теперь в концертах выступает,

Поет сбор разной чепухи,

За выход «тыщи» получает!

— Яков, выкинь свою газетенку! Надоело! Ты же знаешь, что я терпеть не могу этих дурацких статеек!

— Зачем же выкидывать, пригодится для моей коллекции. Придет время, и я продам ее за большие деньги. Представляешь, Арина, я — старый, хворый, пальчики трясутся, стакан воды подать некому... Печальная и горькая картина! Но приходят благодарные потомки и спрашивают: а скажите, Яков Сергеевич, что это за явление было в России на заре нового века — Арина Буранова? И тогда я достану бесценные...

Арина сдернула с кресла замшевую подушку и запустила ее в Черногорина. Тот, ловко увернувшись, обошел вокруг стола, удобно уселся в кресло и вытянул длинные ноги в блестящих башмаках; плавно разводя перед собой руки, продолжил негромко и спокойно:

— Все наши прибудут завтра, номера заказаны. Теперь о вашей просьбе, Арина Васильевна...

— Узнал? — встрепенулась Арина, пробежала, глухо стуча босыми ногами по ковру, и присела, как девочка, на корточки, снизу вверх глядя на Черногорина: — Не томи, Яков! Рассказывай, что узнал!

Черногории опустил тонкие худые руки на колени, запрокинул голову, устремив взгляд в потолок, и вздохнул:

— Провинция, моя несравненная, хоть и ярмарка известная, а все равно глухомань — паутина-с, изволю вам доложить, по углам имеется... Глянь сама.

Арина сердито дернула плечом, но ничего не сказала, терпеливо ждала. Черногории тряхнул головой, словно пытаясь что-то вспомнить, и снова вздохнул, но дальше говорил уже четко и ясно — по делу:

— Все узнал, Арина Васильевна. Итак, по порядку. Естифеев, Семен Александрович. Великан-старик, несмотря на почтенный возраст. Собственная торговая контора, скупка и продажа зерна, имеет три больших мельницы, три парохода и баржи. «Кормилец», на котором вы приплыть изволили, ему принадлежит. Член ярмарочного комитета. Здесь вся местная знать в ярмарочном комитете состоит, а возглавляет его городской голова, господин Гужеев, и с Семеном Александровичем находятся они в приятельских отношениях. Не так давно Естифеев в третий раз женился, а в скором времени, похоже, состоится еще одна свадьба — падчерицу свою он хочет выдать за сына станичного атамана. Фамилия у этого атамана забавная, под стать должности — Дуга. Торговые и финансовые дела у Семена Александровича идут очень даже хорошо, никакого изъяна в них не наблюдается, и подступиться к нему ни с какой стороны невозможно. Брось глупую затею, Аринушка!

Брось! Отвеселим здешнюю публику, получим свои денежки, и — ту-ту! В Москву!

— Как ты сказал, фамилия атамана? Дуга?

— Точно так-с. Именно Дуга, а не Телега. Арина, ты меня хорошо слышишь? Брось! И знай — я тебе помогать не буду!

— Будешь, Яков Сергеевич, будешь помогать. И никуда ты не денешься. Все деньги за концерты твои — до копеечки. Весь мой сбор себе заберешь.

— Милая моя! Но я же всего-навсего антрепренер, а не шулер!

— Это одно и то же, что антрепренер, что шулер, переучиваться тебе, Яков, не понадобится. Теперь ступай, поздно уже, я отдохнуть желаю.