Несравненное право

Кое-как приведя себя в порядок, пленник попробовал вновь достучаться хотя бы до кого-нибудь. Бесполезно. Он побрел назад в комнаты, перекусил вчерашним холодным мясом и принялся ждать неизвестно чего. Наконец послышались шаги, и вошел кто-то неизвестный в монашеском балахоне. Очень тихим голосом он сообщил, что крепость перешла в руки какого-то ордена — названия Базилек не расслышал, но что ему, Базилеку, никто не причинит вреда и он может не беспокоиться за свою судьбу. Предвосхищая его вопрос о дочери, внуке и зяте, монах сказал, что те уехали вместе с эландским гарнизоном, поручив клирикам заботиться об отце… Это на них походило, и Базилек немного успокоился. Ему оставили его дом, молчаливые люди в белом приносили ему еду и питье, прибирали комнаты, но ничего не говорили. Видимо, вступая в этот орден, давали обет молчания. Дни шли за днями. Прошла осень, затем зима… Бывшему императору казалось, что с той самой ночи небо над Вархой ни разу не было ясным. Бедняга потерял даже ту малость, которую ему оставили эландцы, — возможность говорить с людьми и смотреть на реку. Только дом и чахлый садик с вечно плачущей каменной горкой.

Несколько раз приходил давешний монах, чьего лица Базилек так и не видел, он осведомлялся о здоровье императора. Это, похоже, его действительно заботило. Когда зимой то ли пленник, то ли гость начал кашлять, монах зачастил, отпаивая больного какими-то снадобьями, а потом пустив в ход какое-то колдовство, после которого кашель как рукой сняло, а волосы императора совсем побелели. Затем Базилека вновь предоставили самому себе, и, наверное, это было самым страшным, что с ним могли сделать. Даже на его просьбы посетить крепостной иглеций, и то отвечали молчаливым отказом. Видимо, молитвы в храме были прерогативой лишь членов ордена. Император пробовал молиться и в доме, и в садике, но у него ничего не получалось. Серые небеса молчали.

Базилек был слабым человеком, всю жизнь он прятался за кого-то — за брата, отца, жену, зятя… Сейчас можно было спрятаться только за Бога, но тот не отвечал, и бывший владыка Арции не выдержал. Когда молчаливый прислужник принес ужин, он не сразу нашел Базилека. Тот умудрился открыть подвальный люк, приладить веревку к его кольцу и спрыгнуть вниз. Прислужник с ужасом смотрел на успевшее окоченеть тело. Шаддур ка Ройгу Исстисс виновных не пощадит…

2230 год от В.И.

15-й день месяца Иноходца.

Эланд

— Я пришел сразу же, как смог, — Прашинко виновато взглянул на Рене из-под опущенных ресниц, — ты же знаешь, что зимой у меня совершенно нет сил.

— Никто тебя и не винит, наоборот, спасибо тебе, — Аррой сумел выдавить из себя улыбку, — все в порядке. Тем паче что я уже знал, что стражи Горды погибли… А вот за известия от Луи и Лупе спасибо. Это очень важно.

— Правда? Тогда я возвращаюсь, — пылевичок грустно вздохнул, — мы ничего не смогли сделать, они протолкнули Осенний Кошмар зимой, когда ни у Леса, ни у Болот нет сил, а Стражи не выдержали.

— Рано или поздно это должно было произойти. Ты передашь Сумеречной и Рыгору, что я просил?

— Конечно, — Прашинко кивнул и исчез.

— Вот так, дружище, — промолвил герцог Эланда, разглядывая собственную руку, — надо бы хуже, да некуда…

— Никогда не стоит отчаиваться, — ответствовал Жан-Флорентин, важно переползая с браслета на изящную нефритовую чернильницу и устраиваясь на ее краешке, — мы должны победить, значит, мы победим.

— Твоими бы устами… Скорее всего то, что сказал этот Гонтран, — правда, я склонен ему верить. Я помню его, он мне не понравился, но в уме ему не откажешь.

— Да, по всем признакам это был человек компетентный и способный логически мыслить.

— Жан-Флорентин!

— Я слушаю.

— Ты понимаешь, что нам нужно как-то защитить Кантиску и уничтожить это капище? И… Великие Братья! Я знаю, где оно! Варха!

— Да, это весьма вероятно, — согласился жаб, — хотя я бы не исключил и другие возможности… Скорее всего подобных мест два, а возможно, и более. А вот и Шандер.

— Опять ходил в разведку, — Рене укоризненно покачал головой, — так не терпится шею сломать?

— А что мне остается делать? — пожал плечами Гардани. — Тебя охранять — что воду решетом носить, одна надежда — случись что, сам отобьешься… Марциал велел всем маркитанткам выметаться из лагеря до конца месяца Иноходца.

— Значит, у нас остался месяц или около того, пока соберутся, пока летний лагерь разобьют…

— Похоже, — граф Гардани поднял черные глаза и внимательно взглянул на Рене, — что-нибудь случилось? И наверняка поганое?

— Достаточно, — согласился адмирал.

— Приходил Прашинко, — сообщил Жан-Флорентин, — он рассказал, что некий судебный маг, находившийся в оппозиции к тирану, утверждает, что Годой планирует этим летом захватить Кантиску и что в Таяне появился некий храм, аккумулирующий силу для Белого Оленя…

— Этому магу можно верить?

— Так, по крайней мере, утверждает…

— Помолчи, — неожиданно резко прикрикнул Аррой, — Шани, этим сведениям можно доверять. За них ручается, гм… Болотница за них ручается, но я звал тебя не за этим. Тебе придется съездить в Эр-Атэв.