Несравненное право

— Я вас тут целый день слухав и от шо урозумел. На Арцию и на всих нас вам, данове, прошу простить, начхать. И смотрите вы на власть як та кошка на сало. Когда тут людей резали, де вы были? А когда мы с косами да вилами палачуг бить начали? Хто по углам сидив, а хто с Годоем ручкался! Да Луи никому з вас руки не подавав, и вы хочете его святу корону в свои поганые лапы прибрать? Та не будет вам того. Я как РЭГЕНТ (умное слово Рыгор произнес четко и совершенно правильно, видимо, тренировался) усим вам, данове, заявляю.

В Арции нема никого, хто б мог стать дельным емператором! А посля Луи жаба на троне никому не потребна. Усистыся на трон вы ще можете. Да не задержитесь на нему, свои ж гвардейцы або ж горожане попрут. Так шо слухайте мое слово.

В усих Благодатных землях е только один круль, кого вси поважают та й любят. И кровь в його настояща. И сын в него есть, и Архипастырь його объявил крулем таянским да эландским. А сколько можно нам наши земли на куски дерти? Шоб нас ежли ни ти чорные с-за гор, то атэвы зйилы?!

Церков у нас одна, язык не то шоб вовсе один, но разумеем один одного. Я эландца пойму, арцийцы — тарскийцев, таянцы пантанцев. Так шо хватит дурью маяться. Луи перше шо хотив зробити, то подписать нотацию[132] с Рене Арроем. А я так разумею, что тепер нам никак иначе нельзя, кроме как просить Рене стать емператором. Його предки з Мунта, так шо пусть возвертается и правит!

Все! А кому не нравится — никого не держу. Хуч в Последни горы. Хуч к калифу, йому, говорят, люди нужны баб стерегти. Правда, наперед з медикусами ихними надо словом перемолвиться. Короче. Завтра я посылаю ДЕПУТАЦИЮ до Рене Арроя. А доки он не ответит, буду стрегти Мунт, шоб какой пакости не учудили…

Рыгор закончил, и стало слышно, как пытаются вырваться на свободу ошалевшие от жары мухи. Затем с задних рядов, где сидели выборные от цехов, кто-то тонко и радостно завопил: «Виват!» Это послужило сигналом. Недовольные физиономии утонули среди разбушевавшихся выборных, радующихся то ли унижению тех, на кого и взглянуть было страшно без должной почтительности, то ли тому, что они, как бы то ни было, вручат корону первому рыцарю Благодатных земель. А через некоторое время восторженный рев донесся и с площади — кто-то озаботился донести до жителей Мунта сногсшибательную новость. Вскоре по всему городу слышались крики. Луи умер, да здравствует Рене!!!

Глава 39

Эстель Оскора

— Ведьма! — я не видела, кто произнес это слово, но не сомневалась, что слетело оно с языка старой Зенобии, то ли няньки, то ли дуэньи жены Рене. Эта костлявая карга с усами, достойными тарскийского арбалетчика, который день кряду шипела мне вслед. Видимо, старуха специально поджидала меня везде, где только могла, чтобы брякнуть что-то, по ее мнению, обидное. Воображением она не блистала, так что вскоре я ознакомилась со всем ее репертуаром. Не могу сказать, что он доставлял мне удовольствие, но и вреда не причинял. В том состоянии, в котором я находилась, меня нельзя было ни испугать, ни унизить. Я была счастлива в первый и, видимо, в последний раз в своей жизни, и все склочные старухи мира могли повредить мне не более, чем устрица «Созвездию Рыси».

На все потуги Зенобии вывести меня из себя я решила не обращать никакого внимания и неукоснительно этому следовала. Но на сей раз избежать свары не удалось, так как у меня обнаружились защитники. Белка выросла в Таяне, где ужасно любят «отстаивать свою честь» и где, в отличие от Эланда, в котором считают, что слова — ничто, поступки — все, из-за необдуманного слова можно получить хороший удар шпаги. Дочка Шандера, несмотря на свои мальчишеские привычки, была истинной таянской ноблеской, готовой разорвать на куски каждого, кто чем-то заденет ее или того, кто ей дорог. Меня же после того, как я вылечила Шани (уж не знаю, откуда она об этом узнала, сам граф клялся, что никому не рассказывал о нашем с ним секрете), Белка боготворила. Подлило масла в огонь и то, что ее не слишком приветливо встретила жена Рене, которой девчонка чем-то помешала, а может, Ольвию всполошила явная симпатия между дочкой Шани и ее собственным сыном и наследником. Правда, Рене-маленький пока видел в Белке только забавную, отчаянную девчонку, отличавшуюся непосредственностью и дерзостью от его благонравных единоутробных сестер, девиц и дам, которыми себя окружала герцогиня.