Несравненное право

Сейчас от либра ничего не зависело. Он должен был отвезти раненого домой, а там его ждет или бой, или мир. Вдруг ему все же удастся договориться с «ночным народом» о помощи или хотя бы о ненападении. В любом случае все решала встреча, и загадывать заранее не имело смысла. Он слишком мало знал об извечных врагах эльфов, чтобы пытаться что-то придумать.

Юный гоблин, которого Роман на свой страх и риск все же напоил притупляющим боль средством, дремал или делал вид, что дремлет. Длинные волосы юноши, прямые и черные, стянутые на затылке в конский хвост, лезли Рамиэрлю прямо в лицо, и тот со смешком отворачивался. Это было действительно смешно — эльф, таскающий на руках гоблина.

Деревья расступились, и кони, весело фыркнув — им нравилась сегодняшняя дорога, — вслед за псом-проводником перешли неглубокую речку. Собака бурно отряхнулась, оглянулась, негромко тявкнув, словно привлекая к себе внимание. Спящий вздрогнул, помотал головой, отгоняя сон, и, обернувшись к Рамиэрлю, что-то ему сказал. Слов, разумеется, было не понять, но по всему выходило, что они почти приехали. Правда, никаких следов деревни или хотя бы хутора видно не было. Не лаяли собаки, вековые лиственницы не знали топора, хотя… Хотя обладающий почти звериным чутьем Рамиэрль уловил запах дыма. Что ж, если здесь и живут гоблины, их не может быть много. А чем их меньше, тем проще договориться. Хотя тут вполне может быть застава, где обитают пять-шесть воинов. Что, впрочем, опять-таки неплохо. Если что, он оставит им мальчишку и ускачет. Дорога, хвала Великому Лебедю, это вполне позволяет.

Но ни бежать, ни драться не потребовалось. Молодой гоблин что-то еще сказал на своем гортанном языке, и собака затрусила вперед. Вскоре они перешли еще одну речку, вернее, большой ручей, и стали подниматься на гору. Тропинка петляла между почти облетевших кустов лещины и темного можжевельника, и Роман порадовался, что в такой темноте не промахнется только эльф. Гоблины же, даром что их величают Ночным Народом, ночью видели хуже Перворожденных, а значит, стрела ему не грозит.

Наконец кусты расступились, и путники оказались на небольшой поляне, посреди которой стоял огороженный частоколом дом. Ворота были не просто заперты, но заложены изнутри чем-то тяжелым. Пес сидел у них, виляя хвостом, но не лаял — видимо, подумал Роман, вблизи от дома ему велено не шуметь. Это было весьма странно, но опасности в себе, похоже, не таило.

Его невольный спутник между тем водил рукой по неструганому дереву, явно что-то выискивая. Наконец это ему удалось. Роман так и не успел заметить, что тот сделал, но в доме наконец зашевелились. Раздался звук открываемой двери и торопливое шарканье ног. Юноша кого-то окликнул, видно, узнал по походке. С той стороны раздался возглас, весьма напоминающий человеческое «ой-ей-ей!», и возня — лихорадочно вытаскивали запиравший ворота тяжеленный брус. Все это время мальчишка что-то торопливо рассказывал, прерываемый короткими возгласами своего невидимого соплеменника. Наконец ворота распахнулись, и Топаз с Перлой, брезгливо перебирая ногами в черных чулочках, вступили в логово Тьмы.

2228 год от В.И.

Рассвет 5-го дня месяца Звездного Вихря.

Босха, северо-западный край Пантаны

Астен с удовлетворением осмотрел небольшую уютную поляну, розовую от утренних лучей. Очень подходящее место для дневки. Высокие буки с серебристыми стволами казались колоннами, подпиравшими немыслимо чистое небо. Подлеска почти не было, но по краям поляна заросла кустами дикой розы, на которых все еще держались не склеванные птицами оранжевые плоды.

Мелькнула странная мысль — если бы ему предложили выбрать место для своей могилы, он выбрал бы именно эту буковую рощу на окраине Босхи. Мысль была странной потому, что Астен никогда еще столь страстно не упивался жизнью. Ему казалось, что за последние несколько месяцев он передумал и перечувствовал больше, чем за сотни лет безмятежного и бессмысленного существования в Убежище. Когда-то он сделал попытку уйти в большой мир, но не смог оторваться от Пантаны. Затем… Затем он подарил Тарре своего сына.