Нестандартные [СИ]

В ожидании ответа сердце моё забилось чаще. Облизав губы, осторожно покосилась на бледное лицо Земко. Снова молчит! А ведь практически призналась, что он мне нравится. Высокий — я едва достаю до плеча, — широкоплечий, шёл настолько грациозно, что я не могла оторвать восхищённого взгляда. Каждое движение наполнено изяществом и силой так, словно это не человек, а редкой породы благородный конь. Привык к восхищению и преклонению, но держится отстранённо, не предоставляя и шанса оседлать себя. Подумала, что так и не знаю, какая у Земко вторая ипостась.

— Да, — произнёс он, когда я уже и не ожидала ответа. — Вечер весьма приятный.

Прикусила нижнюю губу: и что, интересно, это значит? Он не понял моего намёка? Да и ладно. Мы уже добрались до полянки, где днём проходили батлы, и я покружилась на месте в поисках своего рюкзака. Может, я его бросила под деревом? Или у ограды?

— Найка, — позвал Земко и, скрестив руки на груди, покачал головой. — Я нашёл. Но тебе это не понравится.

Я подбежала к беловолосому парню и замерла на месте при виде мелких обрывков, усеявших примятую траву. Разодранный рюкзак валялся в стороне. Упав на колени, я дрожащими пальцами прикоснулась к остаткам тетрадей:

— Это же… — подняла лицо и виновато посмотрела в чёрные глаза Земко. — Это была твоя тетрадь! Я же взяла переписать лекцию тичи Маар, а теперь… — Всхлипнула: — Всё из-за моей забывчивости. Прав был Душан, я ещё та лосиха!

— Лосиха? — слегка удивился Земко. — Почему тич Душан назвал тебя так?

Я покраснела и, потупившись, подхватила кусочек бумаги: может, их можно склеить? Конечно! Подтащила рюкзак и принялась укладывать в него обрывки.

— Больше этого не повторится, — пообещала я. — Даже если и существуют лоси-оборотни, я не принадлежу к их числу! Теперь буду помнить всё. А твои лекции склею обязательно! Вот увидишь…

Земко присел на корточки и, положив тёплую ладонь мне на плечо, спокойно проговорил:

— Оставь. И не нужно так расстраиваться, Найка. Это всего лишь бумага. Лекции можно переписать, и это будет быстрее, чем собирать пазлы из разодранных записей.

Я сжала куски бумаги и всхлипнула. Земко погладил меня по голове:

— Пойдём к академии, встретим Вемуда и вернёмся в общагу.

Ощущать, как Земко ласкает мои волосы, было настолько приятно, что я, зажмурившись, замерла, но он уже отстранился. Вздохнув, выпустила из пальцев обрывки тетрадей и тоже выпрямилась. Боясь поднять раскрасневшееся лицо, пробурчала:

— Кто же меня так ненавидит?

— Это могли сделать не из неприязни, — возразил Земко, — а просто потому, что увидели забытый рюкзак. Некоторые испытывают удовлетворение от того, что сделали кому-то плохо. Особенно если поступок остался безнаказанным.

От этих слов мне стало легче: может, и в самом деле, так поступили бы с любым забытым рюкзаком, а не только с моим?

— Стоит поспешить, — поглядывая на стремительно темнеющее небо, добавил Земко. — Скоро комендантский час.

Я кивнула и быстрым шагом направилась в сторону академии. Заметив, что в кабинете тича Душана светло, воспрянула духом:

— Вемуду удалось! Значит, скоро верфокс выйдет. — Улыбнулась, осенённая идеей, повернулась к Земко: — Видишь, там окно приоткрыто? Я побегу, попрошу отдать книгу, и мы быстро вернёмся в общагу. А Вемуд не боится комендантского часа, я это ещё вчера поняла…

Не дожидаясь ответа, бросилась к освещённому окну. Подбежав, подпрыгнула и, вцепившись в подоконник, подтянулась, заглянула в кабинет. Тич Душан стоял напротив ректора, который прожигал верфокса уничтожающим взглядом. Слова застряли у меня в горле, шея оледенела от страха, а мгновенно взмокшие от холодного пота пальцы заскользили по заскрипевшему подоконнику. Мужчины обернулись к окну, и я рухнула вниз. Земко поймал меня и, прижав к стене, закрыл ладонью мой рот.

— Что там, Душан? — прохрипел Одан.

— Не знаю. — Голос верфокса раздался как раз над нашими головами, и я затаила дыхание. И уже тише, словно тич отошёл от окна, Душан добавил: — Может, птица. Так чем ты недоволен, Одан?

Земко прижался ко мне так сильно, что сердце моё отчаянно забилось, перед глазами заплясали разноцветные круги. Рука его пахла сочной травой и мускусом, губы ощутили гладкость кожи его ладони. От мысли, что я словно целую Земко, участилось дыхание.

— Ты опоил студента и ещё спрашиваешь? — раздражённо отозвался ректор и прорычал: — Это преступление, Душан!

— Громкие слова, Одан, оставь для совета, — лениво проговорил Душан. — Я сделал это для тебя, друг. Или думаешь, что Чжоу послушает твои нравоучения и перестанет пытаться стать вожаком?

— Чжоу девушка, — свирепо отозвался Одан. — Женщина не может руководить стаей.