Нестандартный подход

Он был полукровкой и телесно, и духовно. Зачастую Восток и Запад спорили в нем, и тогда он перечеркивал все то, что усвоил, и действовал исключительно интуитивно, не отдавая себе отчета, что саму интуицию питает смешанный источник. Китаец любил говорить, что его любимый напиток – сок из яблок и манго. Хотя реально он всем напиткам предпочитал коньяк. Говоря о соке, он намекал на свое смешанное происхождение, яблоко воплощало Россию, Европу, а манго – Китай. Он еще в детстве заметил, что кожа молодых китайских женщин нежнее и бархатистее, чем кожа западных. И это все потому, думал он, что китаянки едят манго, а западные женщины – яблоки.

Это детское наблюдение так глубоко проникло в его подсознание, что даже в случаях, когда он наблюдал у жительниц западных городов персиковую кожу, нежнее которой трудно было бы что-либо себе представить, Китаец упорно закрывал на это глаза и мысленно возвращался к своему китайскому детству, к соседским девушкам, изящным жестом наклоняющим кувшин к источнику. Спрятавшись за стволом огромного падуба, он следил за ними с любопытством маленького зверька, открывающего для себя большой мир.

К водопаду в ущелье нет протоптанных давних троп.

Продираясь сквозь чащу, я ищу былого следы… -

пришли на ум строчки Бо Цзюй-и.

Остановив машину неподалеку от «Атланта», Китаец вошел через арку во двор. Нашел нужный подъезд и поднялся на второй этаж. Позвонил. Звонок из квартиры ответил музыкой «Ах, мой милый Августин…». Мотив сменился «Отвори потихоньку калитку…», потом заиграл турецкий марш Моцарта… Хозяин открывать не спешил. Или его нет дома? Китаец снова нажал на кнопку звонка. Наконец за дверью послышался шорох, и глуховатый мужской голос спросил: «Кто?»

– Добрый вечер, мне нужен Сергей.

Дверь приоткрылась. Между косяком и дверью тускло блеснула цепочка. В образовавшейся щели Китаец увидел молодого русоволосого мужчину лет тридцати пяти. Большие серо-зеленые глаза его настороженно смотрели на Танина.

– Я расследую обстоятельства смерти Крупенкова Ильи Васильевича, – произнес Танин.

– Вы из милиции?

– Нет, я частный детектив.

– А-а! – Мужчина хотел было захлопнуть дверь, но Танин успел вставить в щель носок ботинка.

Он саданул в дверь плечом так, что цепочка, жалобно звякнув, полетела к чертям собачьим. Китаец толкнул мужчину и, перешагнув через порог, быстро захлопнул дверь.

– Не советую вам пренебрегать мной, – угрожающе процедил Китаец, – вы – Сергей Приходько?

– Да. Что вам надо? – со сдержанной неприязнью спросил хозяин.

– Поговорить.

– Серж, ну где же ты? – донесся из соседней комнаты капризный женский голос.

Приходько показал глазами Танину на дверь, сделал несколько шагов к ней, приоткрыл и ровным голосом произнес:

– Ко мне пришли, киска. Поскучай немного. Я скоро освобожусь.

В ответ раздались недовольные возгласы, но по интонации говорившей можно было догадаться, что недовольство это – составная часть любовной игры.

Приходько вернулся в коридор. Теперь Китаец мог рассмотреть его. Стройный, ростом под метр восемьдесят, с короткими волнистыми волосами, пристальным взглядом, правильным носом и резко очерченным ртом, Приходько являл собой образчик удачливого соблазнителя. Впалые щеки и плотно сжатый рот придавали ему мужественность. У Приходько был замечательный лоб, подбородок с ямочкой и немного выступающие скулы. Одет он был в синий махровый халат.

Он провел Танина в гостиную, где мягкая мебель соседствовала со столами и стульями на металлических ножках. Пол был застелен абрикосового цвета ковром с характерным индейским рисунком. На стене висело несколько картин, выполненных в авангардной манере. Одна из них произвела на Китайца неизгладимое впечатление: на ней были изображены несколько желто-серо-коричневых плоскостей.

Уныние, исходящее от полотна, компенсировала соседняя картина, радовавшая взор весенними красками. Извилистые полосы сиреневого и голубого бороздили травянисто-зеленый фон. Жалюзи на окнах были наполовину приподняты, и мягкое закатное солнце рахитическими лучами золотило корешки книг, расположившихся в артистическом беспорядке на небольшом стеллаже из светлого дерева.

– Садитесь, – Приходько лаконичным жестом указал на огромное кресло, обтянутое белым, в лимонно-желтую елочку гобеленом.

– Спасибо.

Китаец медленно опустился в кресло.

– У вас можно курить? – поинтересовался он.

– Да, – Приходько взял со стеллажа изящную керамическую пепельницу, поставил ее на столик перед Китайцем, а сам замер посреди комнаты со скрещенными на груди руками.

– Итак, я вас слушаю, – Приходько выжидающе посмотрел на Танина.

Китаец достал из кармана пачку «Винстона», зажигалку и, закурив, спросил:

– Когда вы в последний раз видели Крупенкова?

– Крупенкова? – непонимающе взглянул на Танина Приходько.

– А почему вы удивляетесь?

– Да я уже целую вечность не видел ни Илью, ни Викторию. И потом, с Ильей я никаких дел не вел, – с пренебрежением произнес Приходько.