Нестор Бюрма в родном городе

– Что происходит? – спрашивает слепой, усаживаясь в пододвинутое ему сломанное кресло.

– Вот этот человек,– говорит старик,– это Нестор Бюрма, частный сыщик из Парижа. Говорят, что Аньес, дочь Дакоста, исчезла, а он ее ищет. Сегодня он приходил расспрашивать младшего Эстараша. В конце разговора он намекнул на алжирское дело. Вы знаете эту молодежь, господин капитан, они заводятся от малейшей ерунды. Тем более, что Серж все время находится в нервном возбуждении. Короче, после ухода сыщика он начал шевелить мозгами: частный детектив, гм… Дакоста, который… алжирское дело… В итоге он пришел к заключению, что Бюрма – это шпик, приятель Дакоста, явившийся к нам, чтобы что-нибудь вынюхать, высмотреть. Что вынюхать, что высмотреть? Ну, об этом он даже не подумал. Весь дрожа от нетерпения, он поделился своими мыслями с другими горячими головами. Те хоть и постарше его, но не намного умнее. Они накачали друг друга и – ура! – отправились к этому сыщику в гостиницу, чтобы его похитить. К несчастью, тот жил в «Литтораль», где Евг… ну, в общем, этот, как его, знает все ходы и выходы, так как он работал там раньше мойщиком посуды. Если бы этот человек жил где-нибудь в другом месте, может быть, они бы и не рискнули. Вот так, г-н капитан. А сейчас я уповаю только на то, что г-н Нестор Бюрма не очень злопамятен. Если он подаст жалобу, это будет ужасно для всех наших соотечественников. И все из-за этих идиотов! Можно подумать, что они еще недостаточно получили!

Он сопровождает свою фразу ударом кулака по стоящему рядом верстаку и обводит взглядом присутствующих. Мусульманин одобрительно кивает головой. Остальные хмурятся.

Выслушав речь старого алжирца с совершенно непроницаемым видом, слепой начинает постукивать по земляному полу концом своей белой трости, как будто бы для того, чтобы лучше переварить услышанное. Немного помолчав, он произносит:

– Этого сыщика зовут Нестор Бюрма? Я где-то слышал это имя.

– Он здесь родился,– отвечает старик.– Сегодня в «Эко» о нем напечатана статья. Может быть, Андре вам ее читал.

– Нет. Мне знакомо это имя не оттуда.

– Может быть, вы его слышали в связи с одним вооруженным ограблением,– вставляю я.

Он поворачивает голову на звук моего голоса.

– Вооруженным ограблением?

– Совершенным в метрополии в начале 1962 года обычными уголовниками, решившими воспользоваться общей неразберихой. Я навел там порядок, оказав тем самым услугу Организации.

– Верно, черт подери! – восклицает парень, и его лицо светлеет.– Я помню это дело. Я также помню, что связь с вами тогда установил один из наших друзей. Было бы здорово, если бы вы назвали его имя.

– Лора Ламбер.

– Да, она самая. Ну, месье, я думаю, что после всего этого мы должны извиниться перед вами за перипетии этой ночи.

Он протягивает мне руку из своего вечного мрака. Я встаю и пожимаю ее. Старик ругается, еще раз ударяет кулаком по верстаку и, обведя присутствующих суровым взглядом, говорит:

– Ну, теперь вы видите, чертовы кретины! Просите прощения у этого человека и отправляйтесь спать. Вам надо отдохнуть.

Все встают с довольно пристыженным видом, кроме Дюратона, который выглядит так, как будто он не имеет ко всему этому никакого отношения. Мой похититель, невнятно пробормотав какие-то извинения, возвращает мне пушку. Прямо в его подбородок а-ля Муссолини я наношу ему свой фирменный удар снизу, который я уже давно приберегал для него. Он сносит его не протестуя, как должное. Никто даже не пикнул. Все уматывают.

Я остаюсь со старым алжирцем, капитаном Шамбором (так зовут слепого) и толстяком Андре – одновременно ординарцем, шофером и собакой Шамбора. Несмотря на случившееся, Шамбор изъявляет желание (зря звание капитана не дадут), чтобы я разъяснил ему некоторые обстоятельства исчезновения Аньес. Опуская детали, я говорю, что Аньес, несомненно, обнаружила предателя в том алжирском деле, но что сейчас я не могу сказать ни кто он, ни где он находится. Затем мне приходится признаться, что у меня нет определенного мнения о Дакоста, хотя он и является отцом Аньес.