Нестор Летописец

Еще одна особенность Несторова Феодосия — любовь к «худым ризам», к бедной и поношенной одежде. Это чувство больше, чем требуемое от монаха пренебрежение мирским богатством[295]. Преподобный сжился со своей заплатанной одеждой — настолько, что возница, которому поручено отвезти святого от князя в монастырь, принимает его за одного из убогих, а нищая вдова, пришедшая к вратам обители попросить игумена заступиться за нее, думает, что столь неказисто и худо одетый настоятель — один из простых иноков. Внешне такая любовь к старым, изношенным ризам напоминает Плюшкина — по облику того, кстати, тоже никак не узнать, кто он на самом деле. Но это обманчивое сходство. В Феодосии это обличье смиренной простоты: «Приближающееся к юродству социальное уничижение или опрощение с детских лет остается самой личной (и в то же время национальной) чертой его святости»[296].

Простота Феодосия в понимании Нестора нисколько не похожа на отвержение образованности, книжности. Феодосий образован, ценит и усердно читает книги. Это черта, роднящая героя Жития и его биографа.

Внутренний мир святого закрыт для повествователя[297]. Нестор не вложил в уста Феодосия внутренних монологов, хотя этот прием использовался в агиографии, например в «Сказании о Борисе и Глебе». В Житии есть лишь одна уединенная молитва преподобного. Агиограф стремится показать духовную сущность Феодосия как тайну, к которой можно прикоснуться, но постичь которую — нельзя.

Едва ли не все, кто писал о Несторовом труде, обращали внимание на образ матери святого, любящей сына, но темной, непросветленной, эгоистической любовью[298]. «Очень жизненно дан портрет матери, с ее страстными переходами от гнева к нежности, с ее внешностью virago{66}, „бе бо и телом крепка и сильна, яко и муж: аще бо и кто не видев ея, ти слышаша ю беседующу, то начняше мнети мужю суща“. Такие подробности не вычитаны, это жизнь, как и всё, что связано с отношениями святого к его матери», — писал Г. П. Федотов[299]. Мать, физически сильная, с мужеподобными внешностью и голосом, дважды возвращала домой сына, желавшего посвятить себя Христу. Сначала от священника, у которого юноша поселился и пек просфоры. Потом в начале его странствия в Святую землю — Палестину. Мать срывает с сына вериги — цепи, надетые для укрощения плоти. Она подвергает Феодосия побоям. Она пытается вернуть сына домой уже из пещеры Антония, угрожая при отказе разжечь ярость князя Изяслава и разорить монастырь. За злой материнской любовью скрываются козни дьявола, пытающегося досадить святому. Но и нечистый дух, и оскорбленная в материнских чувствах женщина невольно исполняют замысел Провидения.

Из греческих житий для автора Жития Феодосия особенно значимы Житие Антония Великого, написанное Афанасием Александрийским (IV век), и жития Евфимия Великого и Саввы Освященного, принадлежащие перу Кирилла Скифопольского (VI век). Паралелли «Феодосий — Антоний Великий», «Феодосий — Евфимий Великий» и «Феодосий — Савва Освященный» естественны: ведь Антоний, живший в III–IV веках, — основатель египетского монашества и иночества в целом, а Евфимий (IV–V века) и Савва (V–VI века) — основатели палестинского общежительного монашества, идеал которого был усвоен Феодосием[300].

Но Житие Антония Великого, написанное Афанасием Александрийским, рисует иной, нежели Житие Феодосия, путь к Богу. Движение Феодосия, странствие в мире заканчиваются с приходом в пещеру к Антонию Печерскому. Феодосий-монах по-своему ближе к миру, чем Феодосий-мирянин: в мирской жизни общение святого с людьми ограничивается матерью, «властелином» города Курска и священником, у которого некоторое время Феодосий обитал. Феодосий — монах и игумен — наставляет большое число мирян, помогает им: обретя божественную помощь и благодать, Феодосий возвращается в мир, чтобы приблизить его к Богу. Иной случай рисует Афанасий Александрийский в Житии Антония Великого: Антоний — вечный беглец от мира. Он неоднократно меняет место своего отшельничества, всё более и более удаляясь от людей. Его кратковременный выход в мир связан с экстраординарной ситуацией — необходимостью защитить христианское вероучение от арианской ереси{67}. Назидания Антония связаны с его исключительным визионерством, со способностью знать тайны жизни и видеть искусительную силу дьявола.