Нестор Махно

16 ноября

Опять дождь. Чтоб он!.. С утра началась частичная погрузка германских войск на пароходы… В ходу только русские деньги… В Симферополь прибыл с Кубани отряд Добровольческой Армии… Интересно отметить, как вошел сегодня в порт пароход «Алексей» из Севастополя. Еще в море у него развевался на корме огромный русский национальный флаг. Когда же он стал входить в гавань, то национальный флаг был спущен и поднят голубо-желтый Украинский.

«Дневник обывателя» из «Архива русской революции».

В Екатеринославе бастуют все фабрики и заводы.

Толпа демонстрантов шла по улицам с криками «Долой гетмана», «Да здравствует власть Советов». Австрийский гарнизон поддерживал порядок в шествии. Вся буржуазия попряталась. Вечером прибыло много офицеров-добровольцев, и начались обыски и аресты.

Газета «Беднота». 22 ноября 1918 г.

Дорогой Владимир Ильич!

…17 ноября оформился совет Украинского фронта, замаскированно названный совет группы Курского направления. Его состав: я, т. Сталин, т. Затонский… Сейчас можно голыми (да дерзкими) руками взять то, что потом придется брать лбом.

Антонов.

Перевалило уже за полночь. Махно сидел в штабе один. Из открытой форточки тянуло сладковатым запахом снега. На стене, сбиваясь с ритма, словно через силу тикали ходики. Скрипнула дверь, вошел Петр Лютый.

– Теперь мы дома надо-олго, – сказал, позевывая в кулак. – Австриякам не до нас. Они на станциях… А эту кралечку ты разве не помнишь, Батько? Раньше встречались же на улице…

– Нет, – холодно отрезал Нестор. Ему не нравилось, когда лезли в его личные дела, пусть даже и такие близкие люди, как Петя. Тем более, что тут был особый случай.

– А почему? – занудно приставал адъютант. – Такую тру-удно забыть!

– Ты по документам разве Петр?

– Не-е. Исидор, – он нагнулся и с металлическим стрекотом подтянул гирю ходиков, что висела уже до пола.

– А почему так записали?

– Понятия не имею.

– Вот и я не имею, – внушительно заключил Махно. – Иди спать!

– Не позволю себе, – адъютант еще подкрутил язычок лампы «летучая мышь».

– Приказываю!

– Тогда бегу с удовольствием, – Лютый любил поспать, да и жена, мать дома заждались. Он спросил доверительно: – Хочешь стихи пописать?

– Не до них. Дневник. Дежурный далеко?

– Алексей Марченко во дворе.

Тикали ходики. За окном спало Гуляй-Поле, и наконец никто не мешал. Нестор достал из подсумка толстую тетрадь в кожаном переплете и написал: «29 ноября 1918. «Гибель» Батьки». Живо вспомнилось, как они возвращались домой по селам и люди шушукались: «Тю, дывысь, Махно! А казалы, шо вбылы!» Умеют же властители пустить пакостный слух. Да бес с ними. То, что его поистине волновало, было вот оно, рядом. Нестор взял «летучую мышь» и вышел в коридор. С улицы заглянул в дверь постовой.

– Можэ, шо хотилы, Батько?

– Нет. Смотри там в оба.

Махно направился в библиотеку. На стеллажиках вкривь и вкось стояли потрепанные учебники, а сбоку лежали книги для преподавателей. Одна мерцала золотым тиснением. Название было не совсем понятное: «Всеобщая психология с физиогномикой».

– Подайте мне ее, – попросил еще днем Нестор. Хотелось узнать, что за физиогномика. Да какая там книжка! Он во все глаза смотрел на учительницу: высокую, тоненькую и кареокую. Чудо, а не учительница. Молоденькая и дорогими духами пахнет. Он ее уже видел. Да раньше нечего было и думать о встрече с такой. Паршивая аристократка и не глянула бы на него. И сейчас нос воротит. Это тебе не Тина!

Девушка молча взяла книгу смуглой тонкой рукой, еле подняла и… уронила на пол. Петр Лютый, неотступно следовавший за Батькой, шустро наклонился и подал тяжелый том. Учительница все глядела в сторону. Ее пугали мрачно блестевшие глаза Нестора. Несколько дней назад коварный поездок покосил лучших разведчиков отрада. Помещик Ленц заманил его в колонию и ударил сзади. В Рождественке приговорили за доносы не кого-нибудь – священника. Глаза всё вбирали, таили. Увидев их, девушка ожглась и не смела больше встречаться с ними.