Нестрашная сказка. Книга 2

— Даже когда внезапно исчезли? Кто вас вывел из поселения? Демон?

— Меня вывел Илай. Можете у него спросить при случае. Передайте, что я возвращаю ему слово. Он поймет. А теперь прошу разрешения удалиться. Я не хочу вас больше видеть.

Все живое попряталось с пути короля в прямом смысле слова. Далеко позади топали гвардейцы. Распорядитель конюшен сунулся под ноги, но молниеносно исчез. Видеть монарха в таком гневе доводилось не многим. Зато слухи ходили.

— Седлать! Шестеро со мной. Ты остаешься. Отправить голубя в Пьятту, пусть держат коней на замену.

— Шестерых нельзя, Ваше величество. Согласно уложению — не менее двенадцати, — скороговоркой выпалил капитан гвардейцев.

Гуго ожидал, что и он сейчас канет за переборкой, или забьется в какую иную щель. Но тот сдюжил. Хотя желание смыться было написано на лбу.

— Шестеро! Заводных лошадей для всех. Еще слово и ты у меня повиснешь на воротах денника.

— Есть! Принцесса едет с вами?

— Принцессу охранять! Чтобы ни один волос… если попытается сбежать, запрешь в подвальном каземате, — ревел Гуго, самолично седлая своего вороного. Люди тихонько подглядывали из укрытий, кого, где застало.

— Так может ее заранее…

— Что?!

— Под замок. Для верности?

— Где веревка? Я тебя точно повешу.

Белый день грел мягким теплом. Пришел влажный ветер, привел за собой тучи. Край горизонта темнел, предвещая очередной ливень — великое благо земли. Двор будто вымер. Внутри конюшни брякало и шуршало. Конюхи спешно седлали для гвардейцев.

Интересно, — проснулся внутри короля циничный голос бывшего наемника, если бы меня начал домогаться демон, что бы я-то сделал? Ну, если женского пола — понятно. И не таких… кхм… видали. А если мужского? И не убежишь!

Гвардейцы спешно выводили коней. На все сборы ушли какие-то минуты. Король взметнулся в седло и рысью пошел через дворцовые ворота. Он только однажды, случайно оглянулся. Тара щипала травку перед окнами королевского кабинета. Горбатенький жеребенок мордочкой тыкался ей в брюхо, выпрашивая молока. Гуго скрутила такая боль, что он закрыл глаза, перемогая.

Он въехал в горное селение ночью. Охрана давно отстала. Конь едва переставлял трясущиеся ноги. Сам Гуго сполз на землю и кое-ка удержался, чтобы не рухнуть. Встревоженные горцы высыпали на площадь перед общинным домом.

— Позовите Илая.

Старик уже сам вышел на крыльцо.

— Случилась беда?

Дергался ветреный свет факелов. Камни в вороте рубахи кроваво вспыхивали.

— Нам надо поговорить.

— Зайди в дом. Или ты приехал говорить с народом Арков?

— Нет. Только с тобой.

Ноги отказывались идти. Гуго едва тащился, превозмогая боль. Зачем он вообще приехал? Чтобы в очередной раз убедиться, что его обманули? Обман сторожил его за каждым камнем, за каждым поворотом. Он больше никогда не поверит женщине!

— Илай, нас не должен слышать никто!

— Я приказал людям отойти от дома. Но совсем они не уйдут. Нам надо готовиться к войне?

— Нет. Дело касается только меня и… тебя.

Илай медленно поднялся на несколько ступеней подиума и тяжело опустился на лавку. Гуго стоял перед ним, как когда-то на допросе.

— Садись, — глухо обронил старик.

Гуго подтащил тяжелый табурет и устроился напротив. Им оставили единственный факел. Пламя лизало каменную стену. Лицо старика все время менялось.

— Она сказала, что возвращает тебе твое слово.

Илай кажется даже вздрогнул. Никогда еще Гуго не видел его таким. Будто скала покачнулась от подземного толчка. Зато просветлело лицо.

— Горцу очень тяжело жить с таким грузом, король Гуго. Мы чтим слово. Она запечатала мои уста. Но раз слово вернулось, я могу ответить на твой вопрос.

— Скажи, ты сам вывел черную женщину вместе с единорогом из селения?

— Да, — просто откликнулся старик. — Дождливой ночью. Я отвел женщину на тайную тропу, и потом сам завалил проход. А наших воинов отправил по ложному пути. Мне пришлось выбирать. А выбор между законом и правдой всегда очень тяжел.

— В чем была правда?

Колени болели так, что отдавалось где-то в глубине живота. Гудели плечи. Во рту царапал сухой язык, но Гуго забыл обо всем этом. За два дня пути он себе все объяснил и даже попытался оправдать Тейт. Он только не допускал, что ее рассказ — истина.