Несущая огонь

Это был своего рода гипноз. И отчасти телепатия. Она ведь догадывалась о той, скрытой правде, однако ноги сами несли ее к лестнице, что вела на сеновал. Нет, не о каких-то там обсуждениях он ей сейчас говорил. Он говорил о том, что надо разом со всем покончить. С сомнениями, горечью, страхом… с искушением зажигать костры один другого больше, пока не случится непоправимое. При всем безумии, при всей своей извращенности, слова этого человека убеждали ее в том, что он ей предан, предан как никто. И… да, это правда, в глубине души она желала этого. Желала конца и освобождения.

И поэтому она шла к лестнице и уже взялась за перекладину, когда раздался голос отца.

* 11 *

— Чарли? — позвал он, и чары разрушились.

Она выпустила перекладину; внезапно все увиделось с ужасающей ясностью. Она повернулась: отец стоял в проеме. Первая мысль

(как ты потолстел, папа!)

пронеслась в мозгу так быстро, что она не успела отдать себе в этом отчет. Толстый, худой — какая разница, она узнала бы его с закрытыми глазами; любовь к нему брызнула живой водой — и вмиг рассеялись чары Рэйнберда, точно колдовской туман. И стало яснее ясного: что бы ни значил Джон для нее, для ее отца он означал одно — смерть.

— Папочка, — закричала она. — Не входи сюда!

Гримаса досады исказила лицо Рэйнберда. Пистолет, только что лежавший на коленях, уже был нацелен — в силуэт, возникший в дверном проеме.

— Боюсь, что уже поздно, — сказал он.

Рядом с отцом стоял мужчина. «Это тот, кого называют Кэпом», — подумала она. Он стоял неподвижно, плечи опущены, точно перебиты кости.

— Войдите, — велел Рэйнберд, и Энди вошел. — Остановитесь.

Энди остановился. Кэп, держась чуть сзади, также продвинулся вперед, словно был на привязи. Глаза Кэпа с беспокойством обшаривали темные углы.

— Я знаю, что ты можешь это сделать. — Голос Рэйнберда зазвучал непринужденно, почти насмешливо. — И твой отец, кстати, тоже кое-что может. Но учтите, мистер Макги… Энди. Могу я звать вас Энди?

— Как вам будет угодно, — ответил тот. Голос его был спокоен.

— Так вот, Энди, если вы попытаетесь пустить в ход свои способности, я продержусь ровно столько, сколько нужно, чтобы застрелить вашу дочь. А если ты, Чарли, пустишь в ход свои, — кто знает, чем это кончится.

Чарли подбежала к отцу. Она уткнулась в его пиджак, почувствовав щекой рубчатую ткань.

— Папа, папочка, — прошептала она срывающимся голосом.

— Здравствуй, мышонок, — сказал он, гладя ее по. голове. Он прижал ее к себе, потом поднял глаза на Рэйнберда. Вот и сбылся сон об одноглазом пирате, тем более что Рэйнберд сидел на краю сеновала, точно матрос на мачте. — И что теперь? — спросил он Рэйнберда. Он понимал, что тот, пожалуй, сумеет продержать их под дулом пистолета, пока не подоспеет подмога, за которой побежал мужчина в фуфайке, но что-то подсказывало ему— не этого хочет Рэйнберд.

Его вопрос остался без ответа.

— Чарли! — позвал Рэйнберд.

Она вздрогнула в объятиях отца, но не обернулась.

— Чарли, — снова позвал он — мягко и вместе с тем требовательно. — Посмотри на меня, Чарли.

Медленно, неохотно она обернулась и посмотрела.

— Поднимись сюда, — сказал он, — ты ведь уже собиралась подняться. Все остается в силе. Мы решим наши дела, и все будет кончено.

— Боюсь, что это невозможно, — достаточно вежливо заметил Энди. — Мы уходим.

— Иди, Чарли, — не отступал Рэйнберд, — иначе я сейчас прострелю голову твоему отцу. Ты можешь сжечь меня, но на спуск я нажму раньше, будь уверена.

Чарли издала горлом стон, точно раненый зверь.

— Не двигайся, Чарли, — сказал Энди.

— С ним будет все в порядке, — сказал Рэйнберд. Его низкий голос звучал рассудительно, убаюкивающе. — Он летит на Гавайи, с ним будет все в порядке. Выбирай, Чарли. Пуля в голову или золотой песок на пляжах в Калами. Одно из двух. Выбирай.

Завороженная его взглядом, Чарли, вся дрожа, шагнула навстречу Рэйнберду.

— Чарли! — резко сказал отец. — Нет!

— Все будет кончено, — сказал Рэйнберд. Пистолет, ни разу не дрогнувший в его руке, метил Энди в голову. — Ты ведь этого хочешь? Я буду нежен, ты и не почувствуешь боли. Поверь мне, Чарли. Этим ты спасешь отца… и себя. Поверь мне.

Она сделала еще шаг. И еще.

— Нет, — сказал Энди. — Не слушай его, Чарли.

Голос отца дрогнул, и это лишь добавило ей решимости. Она приближалась к лестнице. Вот она взялась за верхнюю перекладину, помедлила. Вот задрала голову — взгляды ее и Рэйнберда сомкнулись.

— Ты обещаешь, что с ним ничего не случится?!

— Да, — сказал Рэйнберд, но Энди всей кожей ощутил, внезапно и безоговорочно: он лжет… и всегда лгал.

Мне придется подтолкнуть ее, подумал он и сам себе не поверил. Не его — ее.

Он набирался духу это сделать. Чарли уже стояла на нижней ступеньке, взявшись за следующую перекладину.

И тут Кэп, о котором все забыли, начал кричать.

* 12 *

Вид у Дона Джулза, ворвавшегося в здание через несколько минут после ухода Кэпа и Энди, был такой, что Ричард, дежуривший на своем посту, выхватил оружие из полуоткрытого ящика.

— Что… — только и успел он сказать.

— Тревогу! Давай тревогу! — завопил Джулз.

— А у вас есть полно…