Несущая огонь

- Это так! - обрушился на Хокстеттера громовой голос, заставляя его вжаться в кресло. Рэйнберд ободряюще улыбнулся притихшей аудитории. Короче. Девочка стала нормально есть. Она прибавила пять килограммов и перестала быть похожей на тень. Она читает, отвечает на вопросы, раскрашивает картинки. Она мечтает о кукольном домике, и добрый дядя уборщик пообещал достать его. И после этого, джентльмены, вам, что же, не терпится начать все сначала? С многообещающего нуля?

Техник, обслуживающий во время теста видеокассетную аппаратуру, позволил себе робко поинтересоваться:

- Ну, а если она подожжет свою квартирку?

- При желании она давно бы это сделала, - ответил Рэйнберд. Возразить тут было нечего. Дискуссия закончилась.

...Впереди виднелись конюшни - темно-красные с белой отделкой. Рэйнберд громко рассмеялся.

- Здорово ты их напугала, Чарли!

- А тебя?

- А чего мне пугаться? - Рэйнберд потрепал ее по волосам. - Это только когда в темноте запирают, я нюни распускаю.

- И ни капельки это не стыдно, Джон.

- При желании, - тут он слегка перефразировал то, что сказал вчера на совещании, - при желании ты давно могла бы меня поджечь.

Она мгновенно подобралась.

- Как ты... как ты можешь!

- Прости, Чарли. Язык мой - враг мой. Они вошли в полумрак конюшен, и в нос сразу ударили запахи.

Лучи закатного солнца косо пробивались между балок, и в этих неярких полосах света полусонно кружилась мякинная пыль.

Грум расчесывал гриву вороному с белой звездой во лбу. Чарли остановилась как вкопанная, не в силах отвести глаз. Грум поворотился к ней и сказал с улыбкой:

- Это, значит, вы и есть юная мисс. Мне сказали, что вы должны прийти.

- Какая она красивая, - прошептала Чарли. У нее задрожали руки, так ей хотелось коснуться этой шелковистой кожи. Ока увидела темный, спокойный, чуть увлажненный конский зрачок... и влюбилась с первого взгляда.

- Вообще-то это мальчик, - сказал грум и украдкой подмигнул Рэйнберду, не подозревая, что он за птица, поскольку видел его впервые. В некотором смысле.

- А как его зовут?

- Некромансер, - сказал грум. - Хочешь погладить? Чарли неуверенно приблизилась. Лошадь опустила морду, и девочка ее погладила. Знала бы Чарли, что она зажжет полдюжины костров, только бы прокатиться верхом - при условии, что Джон будет рядом... но Рэйнберд сразу понял это по ее глазам и невольно улыбнулся.

Она случайно обернулась и поймала его улыбку; на мгновение ее рука, гладившая лошадиную морду, повисла в воздухе. Что-то ей не понравилось в этой улыбке, а уж, кажется, в Джоне ей нравилось решительно все. Она воспринимала людей интуитивно, не задумываясь: для нее это свойство было столь же неотъемлемым, как голубые глаза и пять пальцев на руке. И отношения у нее складывались на основе первоначального ощущения. Хокстеттер ей не нравился - она тотчас почувствовала, что он смотрит на нее как на лабораторную пробирку. Как на объект исследования.

Но к Джону она привязалась сознательно - он столько для нее сделал, он такой добрый, к тому же он натерпелся из-за своего уродства... одного этого было достаточно, чтобы почувствовать в нем родственную душу и пожалеть. Разве она сама оказалась здесь не потому, что природа создала ее уродцем? И при всем при том Джон был из тех людей - вроде мистера Рочера, владельца закусочной в Нью-Йорке, который частенько играл в шахматы с ее отцом, - чья душа потемки. Старый Рочер всегда ходил со слуховым аппаратом, на руке у него была татуировка - голубоватый нечеткий номер. Однажды Чарли спросила отца, что это значит, и папа, взяв с нее слово, что она никогда не спросит об этом мистера Рочера, пообещал как-нибудь все объяснить. Но так и не объяснил. Пока они играли в шахматы, Чарли смотрела телевизор и жевала ломтики колбасы, которые приносил ей Мистер Рочер.

Случайно подсмотренная улыбка Джона озадачила, даже обеспокоила ее, и впервые она задала себе вопрос: о чем он думает?

И тут же все вновь заслонило изумление перед этим четвероногим чудом.

- Джон, - спросила она, - что такое "Некромансер"?

- Ну, это что-то вроде волшебника, чародея.

- Волшебник... чародей... - повторила она с нежностью, словно пробуя слова на вкус. Ее рука гладила черную шелковистую морду Некромансера.

За ним пришли двое. Одного он видел на ферме Мэндерсов.

- Вставай, дружище, - сказал тот, чье лицо было ему знакомо. - Прогуляемся.

Энди глуповато улыбнулся, но внутри у него все оборвалось. Не к добру это. Что-то случилось. Иначе бы не прислали этих молодцов. Разоблачен? Скорее всего.

- А куда?

- Разберемся.

Его отконвоировали к лифту, но, поднявшись в бальный зал, повели не к ВЫХОДУ в сад, а в глубь особняка. Они миновали машбюро и вошли в небольшую приемную, где секретарша печатала на ИБМ какие-то бумаги.

- Вас ждут, - сказала она.