Несущая смерть

– И она взяла с собой Петра.

Кайю назвали в честь облаков, но в действительности она летала подобно ветру. Хана сидела, сгорбившись, замотав лицо шарфами, плотно закутавшись в три плаща. Пронизывающий холод за секунды докрасна разъедал любой открытый участок кожи, и девушка вознесла благодарность Господу Идзанаги за защитные очки – без них, она была уверена, – глаз бы замерз намертво.

Пётр скрючился за спиной Ханы, стараясь не прикасаться к ней, прижимаясь бедрами к задней части грозовой тигрицы. Время от времени Кайя резко кренилась или ныряла, и Пётр был вынужден хвататься за девушку, чтобы удержать равновесие, рассыпаясь в извинениях на ломаном шиманском.

Она улыбнулась, услышав смех Кайи в своей голове.

Не надо над ним смеяться.

– ПОЧЕМУ? —

Он явно боится прикасаться ко мне.

– ДУМАЮ, БЫЛО БЫ РАЗУМНЕЕ ОПАСАТЬСЯ ВОЗВРАЩЕНИЯ К ЛЮДЯМ, КОТОРЫХ ОН ПРЕДАЛ. —

– А гайдзины не накажут тебя за то, что ты покинул станцию ловли молний? – заговорила Хана, полуобернувшись через плечо и перекрикивая ветер. – Не рассердятся?

– Я – обещание. – Пётр дрожал, стуча зубами. – Кровь-обещание. Найти его любовь. Нести ей слово. Такео.

– Гильдиец, который спас тебе жизнь?

– Да. В Морчеба обещание – самое важное. Больше всего, кровь-обещание. Она держать вместе много. Как чернота между кирпичами, да? Это слово. Они знают. Мое слово. Должно быть, для держать. Наверняка за истину, иначе за ничто. Кровь в крови.

Боги небесные. Я понимаю его лишь через раз…

– И ОН БУДЕТ ПЕРЕВОДИТЬ ДЛЯ ТЕБЯ? —

Давай надеяться.

– ДАВАЙ ПОМОЛИМСЯ. —

Хана заставила грозовую тигрицу улыбнуться вновь, почувствовав ответное тепло. Девушка прижалась щекой к гладким перьям на шее арашиторы, краем глаза наблюдая за плавными движениями крыльев Кайи.

Совершенное движение, точное, красивое – поэзия перьев, костей и плоти.

Я рада, что ты со мной, Кайя. Правда.

Воющая песня бури заполнила свинцовую паузу.

Хотя часть меня полагает, что ты должна быть с Юкико и…

– НЕ ПРОИЗНОСИ ЕГО ИМЕНИ. —

Вспышка агрессии в сознании арашиторы, превращающая тепло в яркий жар.

Я в курсе, что между вами есть разногласия. Но ты же понимаешь, что он пытается поступать правильно, верно? Они с Юкико делают то, что считают лучшим.

– Я ПОТЕРЯЛА ИЗ-ЗА НЕГО ВСЕ. МОЮ ПАРУ. МОИХ ДЕТЕЙ. —

Я знаю, каково это – потерять кого-то. И каково ненавидеть. Но каждый может измениться. Перерасти горе и боль. Посмотри на меня. Где я была три месяца назад. И где я сейчас.

– ТЫ СОВСЕМ НЕ ПОХОЖА НА ПРЕДАТЕЛЬНИЦУ, НА УБИЙЦУ РОДА. —

Больше, чем ты думаешь. Все здесь хотят одного и того же. Мятежники. Кагэ. Ты. Я. Юкико. Буруу. И даже гайдзины. Мы просто мечтаем хоть немного пожить в мире и покое. Оказаться там, где можно быть счастливым. Жить обычной жизнью. И какого черта мы воюем друг с другом?

– ТО, ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ. МИР. СЧАСТЬЕ. ТЫ ЗНАКОМА С ТЕМИ, КТО И ВПРЯМЬ ЖИВЕТ В МИРЕ И СЧАСТЬЕ? СКОЛЬКИХ НЕ КОСНУЛИСЬ СТРАДАНИЯ ИЛИ СМЕРТЬ? —

Хана подумала о матери, скорчившейся на полу. Разбитое стекло, залитое кровью, когда удары дубинкой превратились в смертельные. О брате, тянущемся к горлу отца, и о жажде убийства, горящей у Йоши во взгляде.

Она до сих пор слышала звук своего крика.

– СЕМЬЯ. ЛЮБОВЬ. ВОВСЕ НЕ ОБЫЧНЫЕ ВЕЩИ. НЕ В ЭТОМ МИРЕ. ОСОБЫЕ. ЗА НИХ СТОИТ БОРОТЬСЯ. МЫ ТАК И ДЕЛАЕМ. —

И одновременно стремимся к тому, чтобы их ни у кого не было. Проигрывают все, кроме людей, продающих одежду для похорон.