Несущественная деталь

— Благоразумно. Можете мне поверить, теоретически существует множество всевозможных физических форм, в которые вы можете быть реконфигурированы, но я бы на вашем месте предпочла ту, к которой вы привыкли. По крайней мере вначале. Контекст — это все, а первый контекст, в котором мы оказываемся, это контекст нашего собственного тела. — Она смерила Ледедже взглядом. — Вас устраивает ваша нынешняя внешность?

Ледедже распахнула синий халат, который все еще был на ней, и оглядела себя, потом снова запахнула его, ветерок чуть поигрывал его полами.

— Да, — неуверенно сказала она. — Я не могу решить, хочу ли я иметь какие-либо татуировки или нет.

— Их можно будет легко добавить впоследствии, хотя и не на генетическом уровне, к которому вы привыкли. Не могу предоставить вам такую опцию. Эта информация не проходит. — Смыслия пожала плечами. — Я оставлю вам изображение, которое вы можете изменять сколько угодно, пока не получите то, что вам хочется. И тогда я сниму с него спецификации.

— Вы вырастите для меня тело?

— Завершу имеющуюся заготовку.

— И сколько на это уйдет времени?

— Здесь — совсем немного. Или столько, сколько вы пожелаете. А в Реале — около восьми дней. — Смыслия снова пожала плечами. — В моем стандартном запасе неодушевленных тел нет Сичультианской формы… прошу прощения.

— А есть какое-нибудь тело, которое я могла бы занять прямо сейчас?

Смыслия улыбнулась.

— Не можете дождаться?

Ледедже тряхнула головой, чувствуя, как загорается ее кожа. На самом деле она хотела как можно скорее выяснить, не жестокая ли это шутка. Если все это взаправду, то она не хотела ждать настоящего тела, чтобы вернуться на Сичульт.

— На это уйдет около дня, — сказал Смыслия. Она кивнула в сторону появившейся в воздухе фигуры обнаженной женщины с закрытыми глазами. Отдаленно она напоминала сичультианку. Кожа была грязновато-серого цвета, потом стала совершенно черной, потом почти белой, потом перебрала почти все оттенки цветов. В то же время изменялись обхват в талии и рост фигуры — то уменьшались, то увеличивались. Немного менялись форма головы и черты лица. — Вы можете выбирать в пределах этих параметров с учетом имеющегося у вас времени, — сказала Смыслия.

Ледедже задумалась. Она вспомнила, какой оттенок кожи у Вепперса.

— Сколько времени уйдет на то, чтобы сделать ее по-настоящему сичультианкой? И не черной, а красновато-золотистой?

Смыслия чуть-чуть прищурилась.

— Еще несколько часов. А всего около дня. У вас будет внешний вид сичультианки, но полностью вы таковой не будете, я имею в виду внутри. Анализ крови, взятие ткани и почти любое медицинское инвазивное вмешательство тут же выявят это.

— Ничего. Думаю, именно это мне и надо, — сказала Ледедже. Она заглянула в глаза Смыслии. — У меня нет денег, чтобы заплатить за это. — Она слышала, что в Культуре нет денег, но ничуть в это не верила.

— Пусть вас это не беспокоит, — ответила Смыслия. — Мы не взимаем платы.

— Вы сделаете это из доброты или я буду чем-то вам обязана?

— Назовем это добротой, но я делаю это с удовольствием.

— Тогда спасибо, — сказала Ледедже. Она вежливо поклонилась. Смыслия ответила на это улыбкой. — И еще, — сказала Ледедже, — мне нужно как-то устроить возвращение на Сичульт.

Смыслия кивнула.

— Это наверняка возможно. Хотя, слово «устроить» в Культуре не обязательно имеет то значение, что в Энаблементе. — Смыслия помолчала. — Позвольте узнать, что вы собираетесь делать, когда вернетесь?

«Конечно, убить этого сучьего потроха Вепперса, — мрачно подумала Ледедже. — И…» Но были некоторые вещи, некоторые мысли, такие тайные, такие потенциально опасные, что она научилась скрывать их даже от самой себя.

Она улыбнулась, подумала, что, может быть, это дружелюбное виртуальное существо умеет читать мысли.

— Мне там нужно закончить одно дело, — ровным голосом сказала она.

Смыслия кивнула с непроницаемым лицом.

Они обе снова повернулись в сторону пустыни.

ГЛАВА 6

Прин проигнорировал убывающий воздушный транспорт. Гигантский черный жук тоже проигнорировал его. Его огромные крылья раскрылись полностью — на каждом был изображен ухмыляющийся череп, — и он пришел в движение. Гигантский жук взмыл вверх. Струи воздуха от его крыльев подняли с земли пыль и мелкие кусочки костей, а Прин, все еще одной из своих передних конечностей прижимавший крохотное, впавшее в ступор тело Чей к своей массивной груди, добрался до плоской посадочной площадки и пробежал по ней к дверям кровяной мельницы.

Он распахнул дверь, потом ему пришлось пригнуться, чтобы протиснуться внутрь. Он выпрямился, зарычав, ветер от крыльев улетающего жука поднял вокруг него пыльный вихрь, который прошелся по темным неровным доскам пола туда, где перед высоким сияющим проемом бледно-синего цвета, в сработанной из костей и сухожилий трескучей, тихо постанывающей машинерии мельницы, стояла группа ухмыляющихся демонов и перепуганных павулеанцев.

Кто-то проговорил:

— Три.