Несущий огонь

Поэтому я знал, что скотты — христиане, но кроме того они — наши враги. И когда тысячи римских рабов тащили через холмы Нортумбрии камни, чтобы строить стену, скотты точно так же были врагами. В детстве я тоже был христианином, и помнится, спрашивал отца Беокку, как это другие христиане могут быть врагами.

— Это правда, они христиане, — объяснял мне отец Беокка, — но они ещё и дикари.

Он взял меня с собой в монастырь, в Линдисфарену, и попросил аббата — того, которого спустя полгода безжалостно убили датчане — показать мне одну из шести монастырских книг. Это была огромная книга с хрустящими страницами. Беокка благоговейно перелистывал их и водил грязным ногтем по неразборчивым рукописным строкам.

— А! — сказал он. — Вот оно!

Он повернул книгу так, чтобы я мог прочесть записи, но они ничего для меня не значили, потому что книга была на латыни.

— Эта книга, — сказал мне Беокка, — написана святым Гридасом. Это необыкновенная книга. Святой Гридас — бритт, а книга его рассказывает о нашем пришествии! О том, как пришли саксы! Не любил он нас, — хихикнул Беокка, — ведь мы, конечно, не были тогда христианами. Но я хочу показать тебе книгу потому, что святой Гридас был родом из Нортумбрии и отлично знал скоттов! — Он развернул книгу к себе и склонился над страницей. — Вот! Послушай! «Как только римляне вернулись домой», — переводил он, водя пальцем по строкам, — «немедленно явились полчища грязных скоттов, как чёрные черви, выползающие из расселин в скалах. Они жаждали крови и охотнее прикрывали свои мерзкие лица волосами, чем срамные места одеждой», — Беокка закрыл книгу и перекрестился. — Ничто не изменилось! Все они — воры и разбойники!

— Голые воры и разбойники? — спросил я. Меня заинтересовал пассаж насчёт срамных мест.

— Нет, нет, нет. Теперь они — христиане. Теперь, слава Богу, они прикрывают срамные части тела.

— А раз они христиане, — сказал я, — значит, мы не будем нападать на их земли?

— Конечно будем! — ответил Беокка. — Потому что они должны быть наказаны.

— За что?

— За набеги на наши земли, конечно же.

— Но если мы разоряем их земли, — не отставал я, — тогда, выходит, мы тоже воры и разбойники?

Мне нравилась мысль о том, что мы такие же дикие и необузданные, как ненавистные скотты.

— Ты поймёшь это, когда вырастешь, — отвечал Беокка. Он говорил так всегда, когда не знал, что ответить.

И вот теперь, когда я вырос, я по-прежнему не понимал доводов Беокки о том, что наша война против скоттов — праведное наказание. Король Альфред, которого никто не мог обмануть, часто говорил, что война, бушевавшая по всей Британии, это крестовый поход против язычников, но всякий раз, когда война переходила на земли валлийцев или скоттов, она внезапно становилась чем-то иным.

Она превращалась в войну христиан против христиан, оставаясь такой же жестокой и беспощадной. Священники твердили, что мы исполняем волю пригвожденного бога, а священники скоттов говорили то же самое своим воинам, нападавшим на нас. Конечно, правда в том, что это война за землю. Четыре народа жили на острове — валлийцы, скотты, саксы и норманны — и все четыре жаждали получить ту же самую землю. Священники непрестанно проповедовали, что мы должны драться за нее, ведь она дана нам в награду самим пригвожденным богом. Но когда саксы впервые захватили остров, все мы были язычниками. Выходит, что Тор или Один отдал нам эту землю.

— Разве не так? — спросил я у отца Эадига в ту ночь.

Мы были в надежном укрытии, каменной башне Вилбирига. Нас согревал жаркий огонь очага, а римские стены защищали от дождя и холодного ветра.

Эадиг встревоженно улыбнулся.

— Это правда, господин, Бог послал нас на эти земли, но не старые боги, а единственный истинный Бог. Он нас послал.

— Саксов? Он послал саксов?

— Да, господин.

— Но тогда мы не были христианами, — заметил я.

Мои воины, уже слышавшие всё это раньше, заухмылялись.

— Тогда мы не были христианами, — согласился Эадиг, — но валлийцы, владевшие этой землей до нас, были. Только они были плохими христианами, и потому Бог послал им саксов в качестве наказания.

— И что они такого сделали? — спросил я. — Я про валлийцев. Чем они были плохи?

— Не знаю, господин, но раз Бог нас послал, значит они это заслужили.

— Выходит, они были плохими, — сказал я, — и бог предпочел видеть в Британии плохих язычников, чем плохих христиан? Это как убить охромевшую корову и поменять ее на корову с падучей.

— Да, но Господь нас обратил в истинную веру в награду за то, что мы наказали валлийцев! — убежденно воскликнул он. — Теперь мы хорошая корова!

— А почему бог послал датчан? — поинтересовался я. — Он наказывал нас за то, что мы оказались плохими христианами?

— Вполне возможно, господин, — запинаясь произнес он, как будто не был уверен в ответе.

— И когда ж это кончится?

— Кончится, господин?

— Некоторые датчане тоже покрестились, — объяснил я, — так кого же твой бог нашлет, чтобы наказать их, когда они станут плохими христианами? Франков?

— Там огонь, — перебил нас мой сын. Он отдернул кожаный полог и смотрел на север.

— В такой-то дождь? — удивился Финан.