Несущий Свет

Проклятые твари уже крутились возле самого подножия кургана, взвизгивая и сверкая желтыми глазами. Арцеулов не смотрел на них – он ждал, всматриваясь в темноту. Черное пятно, скрывавшее того, кто пришел за ним, приближалось с каждой секундой. От шагов дрожала земля, твари истошно выли, и Ростислав чувствовал себя муравьем, которого сейчас разотрут по сухой траве. Он не был готов к такому. Арцеулов согласен был схватиться в последнем бою с краснопузыми, с бандитами Упыря, даже с тварями Венцлава. Но боя не будет – его сомнет, раздавит сила, привыкшая расправляться не с людьми, а с кем-то куда более мощными. И в таком поединке у бывшего марковца шансов нет…

Старик предупреждал: «Вокруг – смерть… подарок выручит и защитит…» Да, смерть рядом. Арцеулов бросил бесполезный карабин и, подумав, положил рядом гранату. Еще минута – и он просто сорвет чеку. Значит, напрасно Степан поил его водой на Белой и спасал среди руин Александровска. Как говорят господа матросы, амба…

Он вновь подумал о «подарке». Рука сама собой полезла в полевую сумку, но Арцеулов так и не решился достать рожок. Это казалось смешным: древняя, патриархальная магия, рассчитанная на отражение внезапного налета или ночных страхов, – и то, что двигалось к нему. Силы слишком не равны.

Внезапно бесконечный бег вокруг кургана прекратился. Твари замерли, словно готовясь к нападению. Грозные шаги подбирались все ближе, черные пятна тьмы стали редеть, сквозь них начали обозначаться смутные, колышущиеся контуры. Ослепительно-белый свет ударил из темного облака, словно у того, что двигалось к кургану, открылся громадный светящийся глаз. Но, странное дело, Арцеулову показалось, что белое око не испускает свет, напротив. То, что светилось среди черноты, словно втягивало свет в себя, желая выпить его, оставив лишь беспросветную тьму…

Твари у подножия кургана зашевелились. Вначале Ростиславу показалось, что они вот-вот ринутся в атаку, но затем он понял: предстоит иное. Враги быстро перемещались влево и вправо, освобождая широкий проход. Загонщики выполнили свою работу, настал час охотника.

«Вокруг – смерть… подарок выручит и защитит». Арцеулов вновь расстегнул сумку и нащупал рог. В спасение он не верил, но привычка выполнять приказы превозмогла. Пусть не думают, что он потерял голову от страха. Может, и не плохо, что последним звуком, который ему придется услышать, будет зов рога Гэсэра…

Арцеулов решился. Миг – и рожок уже в руках. Послышался громкий испуганный визг: серые твари вопили, указывая на него когтистыми лапами. Другие, отбегая назад, оглядывались на надвигающуюся смерть, словно прося поспешить.

Вновь блеснула надежда. Выходит, и на эту мразь есть управа! Ростислав приложил эвэр-бурэ к губам и резко затрубил. Наступила тишина. Враги застыли, и вот где-то совсем близко прозвучал ответ: ровно и чисто пропела боевая труба…

Послышался свист и резкий конский топот. Белое око погасло, клочья тьмы сгустились, словно пытаясь защитить исполинского охотника. Косматые твари отбегали назад, испуганно перекликаясь. Вновь пропела труба. Стена тумана поредела. Откуда-то с запада налетел сильный теплый ветер, разгоняя белую мглу. Ярко вспыхнул диск луны – серебристый свет упал на неподвижно застывшую сухую траву вокруг кургана. Страшные загонщики исчезли, пропав в редеющей туманной мгле. Топот усиливался, вновь послышался дружный, с переливами свист, а затем чей-то сильный хрипловатый голос прокричал:

– Гей, хлопцы! А ну робы грязь!

Из-за кургана вылетели всадники. Их было шестеро – крепких хлопцев в смушковых шапках и богатых кафтанах. Под луной сверкали вынутые из ножен сабли, породистые кони приплясывали и нетерпеливо ржали.

«Махновцы», – пронеслось в голове, но страха не было. В эту минуту Арцеулов был рад и махновцам.

Трое всадников повернули коней и бросились прямо на отступающую стену тумана. Ростислав видел, как тает белая пелена, как распадается на части страшный черный силуэт, исчезая без следа.

Трое других остановили коней у подножия кургана. Арцеулов медленно подобрал карабин и начал спускаться.

Двое всадников были молоды. Из-под смушковых шапок улыбались безусые лица, кафтаны были расстегнуты, лунный свет падал на дорогую сбрую. Третий, в котором Арцеулов сразу же угадал командира, был явно постарше. Длинные усы побило проседью, из под шапки свисал седой чуб. Одет всадник был просто – куда беднее, чем его хлопцы, – но из-за туго затянутого кушака золотой отделкой сверкали старинные пистоли, а на рукояти кривой турецкой сабли тускло поблескивали самоцветы.

– Здоров будь, хлопче! – голос казался хриплым, низким, в нем звучали добродушие и легкая насмешка. – Ще живый?

– Здравствуйте… – ухо привычно отметило малороссийский говор. Значит, все-таки махновцы или какой-нибудь из бесчисленных повстанческих отрядов, бродивших по таврической степи…

Ростислав поднял глаза и увидел, что туман исчез. Ночная степь дышала покоем, словно все случившееся просто пригрезилось.

– Панэ бунчужный! – трое всадников возвращались, пересмеиваясь и поигрывая саблями. – Чисто! Накажеш наздогнаты?