Несущий Свет

Косухин тут же вспомнил о сюрпризах. Очевидно, этот подготовил не Арцеулов. Странно, в Центральном Комитете им не должны интересоваться – скорее, командира 256-го полка вызвали бы в военное ведомство. Мелькнула мысль выправить документы на имя какого-нибудь Степана Иваненко и использовать свой немалый опыт конспиративной работы. Но Косухин отогнал соблазн. Уходить «на дно» рано. Покуда он чист, грехи его партией прощены, и он может не бояться вызова в кабинет на Старой площади. К тому же, «на нелегалке» долго продержаться нельзя. Косухин имел представления о методах славной ВЧК, догадываясь, что уж его-то будут искать и найдут даже из-под земли…

Прямо с Петроградского вокзала. Косухин направился в Центральный Комитет. Там его не ждали. Дежурный долго листал списки, и Степа уже начал подумывать о какой-то странной ошибке, когда наконец ему назвали номер кабинета. Выходит, он все-таки кому-то нужен. Фамилию того, кому принадлежал кабинет, дежурный почему-то не сообщил.

Степа постучал и услышал басовитое: «Входи!» Голос был знакомым, и Косухин почти не удивился, увидев за столом грандиозную фигуру чудо-богатыря революции – незабвенного Прова Самсоновича.

– Ну, здоров, здоров, товарищ Косухин! – Чудов даже встал со стула, вернее с нескольких подушек, позволявших ему доставать до поверхности стола. – Давно, давно не видел! Ну, проходь!

Товарищ Чудов был столь же квадратен, даже, пожалуй, набрал за этот год мощи, дабы в полной силе противостоять белым гадам и прочим недобиткам. Могучая длань долго жала Степину руку. Внутри Прова Самсоновича что-то клокотало, булькало, словно революционная энергия, не находя должного применения, стремилась наружу.

– Ну, покажись, покажись! – Чудов оглядел Степу требовательным, заботливым оком истинного большевика и, похоже, остался доволен. – Молодец, молодец. Орден, стало быть, – это хорошо, хорошо…

Косухин слушал столпа сибирского большевизма с невозмутимым видом. Интересно, еще в прошлом январе Пров Самсонович казался если не образцом, то, по крайней мере, весьма достойным товарищем, заслуживающим всяческого уважения. «Клоп» – вспомнилось словечко злоязыкого Арцеулова, и Степа вдруг понял, что дело не только во внешнем сходстве. Товарищ Чудов тоже мастак пить чужую кровь…

Пров Самсонович продолжал греметь. Вначале Степа слушал с опаской, но вскоре успокоился. Чудов прибыл в Столицу месяц назад. Степина история ему была известна только из докладной в Сиббюро, стало быть, лишние вопросы исключались. Косухин еще раз вспомнил свою легенду. Тут его не поймают. Но Пров Самсонович и не собирался выискивать в истории красного командира Степы что-либо подозрительное. Он вообще не думал о прошлом. Как истинный большевик, он рассуждал о будущем:

– Ну ты, это, здорово белых гадов обставил! Не дал им над пролетарской костью глумиться! Аж в Индию забрался – ну молодец! Будешь у нас по индийскому пролетариату первым специалистом…

Косухин еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Он представил себя на площади в Дели агитирующим индийских трудящихся за мировую революцию. Выходило забавно. И тут же поймал себя на мысли, что совсем недавно подобное вовсе не казалось забавным, напротив…

– Ну, а покуда у партии для тебя другое задание есть. Да-а… Задание, товарищ Косухин, наиважнейшее…

Степа вновь насторожился. С каких это пор товарищ Чудов начал распоряжаться кадрами Реввоенсовета?

– В Сибирь тебе вертаться надо, товарищ Косухин. Места ты знаешь, а дел там много, ох много! Лютуют недорезанные, пьют кровь рабочую! Да с ними эти – Федоровичи. А наш брат ослабел. Компромиссы всякие гнилые поразводили!.. В общем, собирайся. Завтра с утра – на вокзал и – в Иркутск. А там перебросим тебя под Благовещенск. Будешь ты, Степан, командиром над всеми отрядами в Забайкалье. Считай, фронтом покомандуешь! Ну чего, рад?

Интересно, должен ли он, Степа Косухин, радоваться? Назначение завидное, что и говорить. Но Косухин уже не был желторотым. В словах Чудова почудилось нечто странное. Во-первых, какие-то «компромиссы». Загадки тут не было: иркутские большевики стеной встали против товарищей из Приморья, выступивших за создание Дальневосточной республики. Еще на съезде слыхал Косухин, что мечтает Пров Самсонович схарчить дальневосточного вождя товарища Краснощекова. Выходит, нужен он, Степа, как свой человек среди тамошних партизан. Вроде как таран против несогласных.

А во-вторых, «с утра – на вокзал». Ох, спешит товарищ Чудов! Даже в 19-м, когда на колчаковских фронтах жарко было, людей с порога да с бухты-барахты во вражий тыл не направляли! С чего это Клоп так забегал? Сам спешит – или приказали? А с чего такая спешка? Не с того ли, что товарищ Берг в Столице объявился?

Встал Степа, ремни оправил, улыбнулся радостно:

– Ну, товарищ Чудов, спасибо! Уважили, чердынь-калуга! Я уж боялся, что от безделья помру! Здесь-то мы гидру добили, и теперь хоть в счетоводы иди!

– Точно, точно! – расцвел «Клоп». – Нечего тебе, товарищ Косухин, по штабам ошиваться! В бой, за дело трудящихся!