Несущий свет

Народ рассыпался кучками вокруг раненых, затрещали разрываемые тряпки, то тут, то там стонали перевязываемые. Анхель присел — слишком уж его тряхнуло при падении. Вокруг всё немного плыло. Звуки то искажались, то затухали, то звоном раскатывались в голове. Он видел, как мимо него сновали люди, как кричали и дёргались раненые. Как охотники из пик, вил и собственной одежды делали подобия носилок и уносили пострадавших в сторону деревни. Видел, как Мирон и Якуб покачали головами над телом бившегося и кричавшего от боли Гостислава. Видел, как тот, лежащий на земле, пытался собрать обратно внутрь вырванные хвостом бестии кишки. Видел, как Якуб попытался с ним заговорить, хоть как-то отвлекая от боли. Как перекрестился Мирон, а затем, слегка приподняв его голову и несколько раз погладив, резко крутанул её, прекратив муки охотника. Якуб поднялся, перекрестился, хлопнул по плечу Мирона и пошёл куда-то в сторону.

Из храма выбежал Гануш. Он махал рукой, что-то кричал, но Анхель не слышал. Но в двери побежали ещё люди — может, отец Филип был жив? Анхель осторожно поднялся, его шатало, в глазах темнело, но соображал он достаточно последовательно. Неровным шагом он двинулся к двери прихода. Тут к нему подошёл Лукас и прихватил его за пояс, помогая идти. Вместе они дошли до двери, из неё как раз на «носилках» выносили священника. Он был в сознании и, увидев Анхеля, ободряюще улыбнулся. На ноге у него была перевязана сочащаяся рана.

Лукас посадил Анхеля на скамью. Раненых всех унесли. Остались трое мёртвых. Народу на холме было уже немного, меньше десятка. Они закрывали глаза умершим, чесали затылки, оглядывая поле боя, или стояли столбами над тушами хищников.

— Ну, дела. — Прошептал Лукас, качая головой. — С ума сойти можно.

— Это точно. — Согласился Анхель.

— Я вот чего угодно ожидал, но только не то, чтоб эти зверюги в приход полезли. — Он скривил губы, выказывая крайнее недоумение. Затем отрицательно покачал головой. — С ума мир, что ли, сходит?

— А это скоро выяснится. Хорошо, если только трое их было, а если прав Якуб, что тут стая бродит?

— Я тогда беру семью и все запасы и за стену, в город. Тут и думать нечего!

— Далеко ты уйдёшь со скарбом-то своим, с такими зверьми на хвосте?

Лукас промолчал.

Народ расходился. Через некоторое время на холм поднялся пан Новотный. Закрыв рот ладонью, он медленно шёл, оглядывая первого зверя. Вытаращив глаза, смотрел на него сначала под одним углом, потом под другим, обошёл, вновь то так, то сяк поглядел. Покачал головой, увидел ничем не прикрытое тело Гостислава. Одного быстрого взгляда хватило, чтобы больше не смотреть. Мимо него он прошёл, нарочито отвернувшись. Отойдя от порванного тела охотника, староста перекрестился, покачал головой. По нему видно было, что ему дурно — лицо бледнело, глаза чуть слезились и норовили закатиться. Однако он держал себя в руках. Долго, от тела к телу, от туши к туше, он таки добрался до сидящих на скамье в непосредственной близости к последнему мёртвому хищнику Лукасу и Анхелю.

— А мне с утра гонец-то письмо принёс из городу. — Чуть ли не плача заговорил он. — В патрициате решено нам не помогать ничем, мы же в услужении церкви живём и работаем, так и жаловаться ей должны, а там уж пусть их церковный патрициат думает…

— Вот оно как… Мы, значит, тут живи, горбаться, десятину плати им чуть ли не каждый, а они и не думают про нас даже? Уж, ладно, священник наш за обряды плату почти не берёт, а коль берёт, то не с каждого, с тех, кто может. А мы и не нужны, стало быть. Доят нас, а теперь в расход, что ли? — Запричитал Лукас.

— Ну-ну-ну! — Тут же набычился староста. — За такие разговоры-то вот…

— Что?! Анафеме предадут? Да куда там?..

— Хватит вам. — Тихо проговорил Анхель. — Не про то ругаетесь-то. Звери, вон, среди бела дня пришли и не заметил никто.

— И то, правда. — Оглянулся вновь вокруг староста. — Ой, беда-то…

— Беда-беда. — Обидевшись, покачал головой Лукас. Винить его нельзя было. Жили-то и впрямь тяжело. Церковь, бывало, последнее забирала, а они всё слушали. Слушали, как им воздастся, а по сути-то — только использовали их и всё.

— Так. Хватит. — Анхель поднялся. Голова вроде бы пришла в норму. — Надо мёртвых убрать, да туши эти… а чего, кстати, с ними-то делать?

— Шкуры спустим, разделаем. Мясо же. А головы их на колья насадим.

— Кого пугать?

— Чтобы помнить.

— Ну, будь так. — Усмехнулся Анхель.

На том они разошлись. Лукас и староста остались, что-то активно обсуждая. Анхель пошёл в село к местному целителю, у которого сегодня день будет не сравнить с другими. Как там священник разузнать надо. Он видел только страшную рану на ноге, но всё ли это? Отец Филип и так уже ходил плохо, а теперь, коли выживет, и вовсе, наверно, сидеть дома будет.

По пути ему попадались селяне. Кто-то бежал к дому целителя проведать мужа, отца или брата. Кто-то бежал к церкви к телу родного человека, что домой сам больше не вернётся. Вот уже Петр с Альбертом везли перед собой тачку с инструментами для разделывания туш.