Несвятое семейство

Библиотека ведь – всем известно! – любимое место для всевозможных чудаков. Только в Надин зал постоянно ходили несколько старых дев в хлопковых колготках, три наркоманки, две истерички, пяток откровенных толстух, и не счесть – просто уродин. В сравнении с ними она – просто звезда!

Хотя Полуянов – он частенько заглядывал в историко-архивную библиотеку за вкуснейшими пирожками в буфете и редкими книгами, которые по блату доставались ему без очереди, – почему-то обожал убогеньких посетительниц Надиного зала очаровывать. Причем чем страшнее экземпляр, тем больше соловьем разливался.

Дамы (в большинстве своем кандидаты наук, читатели без ученой степени в привилегированные залы допускались только по особому ходатайству) Полуянова тоже обожали. Несли ему в подарок собственные монографии с дарственными надписями (журналист всегда горячо благодарил). Топорно кокетничали, просили его подписать газету с очередной бомбой-статьей (вот Димка важничал!).

А Надя хмурилась.

– Что ты сердишься? Мужчинам для здоровья надо, чтобы им поклонялись. Кто угодно! – однажды сказала Наде Ирина Андреевна.

Ирина Андреевна тоже являлась читательницей зала Всемирной истории. Но вот уж кого «библиотечной дамой» не назовешь! Пусть ей за сорок, не красотка, мать-одиночка и одевается неброско. Зато энергии, оптимизма, жизненной мудрости – на пятерых хватит! Митрофанова с ней, можно сказать, дружила. Удивительным образом Ирина Андреевна умела выслушать, дать совет, рассмешить-подбодрить, если настроение плохое. Хотя являлась доктором философских наук, званием своим высоким не кичилась, заумных словечек вроде «генезис» или «экстраполяция» не употребляла. И не скрывала от Митрофановой, что служба в университете – для нее скорее хобби. А живет на то, что пишет курсовые работы, дипломы, диссертации. Для богатых людей, на заказ.

Надя, когда узнала, слегка опешила. Пробормотала:

– Как-то это… не слишком честно, по-моему.

– А, нормально! – беспечно отмахнулась Ирина Андреевна. – У кого нет времени по хозяйству возиться – берет домработницу, кто боится за рулем ездить – шофера. Диссертацию написать – точно такая же услуга. Я ее оказываю – и получаю вознаграждение, все справедливо.

Сунула Наде пачку читательских требований, в этот раз – на литературу по музыковедению. Шепнула заговорщицки:

– Видела бы ты заказчика! Мальчик, двадцать пять лет, способности заурядные, снобизма – через край. Зато папа – нефтяник, президент управляющей компании. Скрипку Страдивари, можешь себе представить, сыну купил! И ученым званием решил обеспечить.

– Неужели вам не обидно? – вздохнула Митрофанова.

– Мне куда обидней, когда я свою зарплату несерьезную в университете получаю, – заверила Ирина Андреевна.

«Я бы от такой работы с ума сошла!» – мелькнуло у Нади.

А Ирина Андреевна – ничего, увлеченно шелестит страницами, с довольным видом кивает, когда удается мысль по теме найти и выписать.

Надя бы совсем поверила, что не смущает читательницу ее положение научной служанки, если бы не случай.

В тот день, когда говорили о диссертации для музыканта, у нее заболела помощница, и Митрофановой пришлось – несмотря на статус начальницы зала – самой сбрасывать (то есть возвращать в хранилище) вчерашние книги читателей.

И вдруг из талмуда, который читала тогда Ирина Андреевна, вывалился листок. Обычный, тетрадный, в клеточку. Читатели частенько забывали что-то в книгах. Митрофанова специально не искала, но коли находила – всегда откладывала. И потом отдавала, даже не читая. Сейчас тоже собиралась отложить бумажку в ящик стола. Но взглянула совершенно случайно и опешила. На листочке значилось единственное слово:

– НЕНАВИЖУ!!!

Почерк точно принадлежал Ирине Андреевне. Ее аккуратную вязь ни с чем не спутаешь.

Митрофанова вздохнула, понимающе улыбнулась. Лукавит, оказывается, читательница! Не слишком ей легко дается быть ученой на побегушках. Что ж! Не самый плохой способ выбрала – сбросить напряжение, снять стресс.

Пусть работу свою ненавидит, зато приезжает в библиотеку на машине. И съездить за границу может себе позволить.

* * *

– Сегодня в десять будь дома, – велел с утра отец.

– Зачем еще? – скривился Юрик Гречишников.

– Будут гости. Сыграешь им что-нибудь. Аккомпаниатора с собой привези. Я заплачу.

– Пап, слушай! Ну, надоело! – заворчал сын. – Что я тебе – обезьяна ученая?

Но папаню не прошибешь, только хмыкнул:

– Обезьяны в ночных клубах кокс нюхают. А ты у меня, наоборот – гордость. Подающий надежды музыкант.

Юрик вздохнул. Спасибо, конечно, отцу, что верит в него. Что помогает – устраивает приглашения на настоящие концерты, оплачивает лучших педагогов, купил хороший инструмент, выделил в доме специальную комнату для репетиций – с шикарной акустикой. Но много и неприятного от родителя исходило. То решает папочка, что сын обязательно должен диссертацию защитить. То гостей его развлекай, как сегодня.

Но спорить с магнатом Гречишниковым не решался никто. И уж тем более – его собственный сын.

– «Времена года» Вивальди сыграю, – покорно кивнул Юрик. – Тебя устроит?

* * *