Несвятое семейство

– Слушай, Толик. Шел бы ты! – сузила глаза Аленка.

Сашка быстро оценил диспозицию. Вечер, совершенно пустой парк, даже собачников не видать. И трое типичных завсегдатаев «качалок». Потягивает от парней вроде бы только пивом, но глаза нехорошие, пустые, зрачки расширены. Похоже, еще «травкой» отлакировали. Если дело дойдет до драки, им со Стивом придется тяжко.

Он поспешно произнес:

– Мужики, нет проблем. Алена с вами поздоровается. Аленка, ну?

– Да, what’s the problem? – подхватил Стив.

Лучше бы американец молчал.

– Ни хрена себе! – выдохнул самый чахленький из парней. – Ленка америкоса сняла!

Толик же выдержал паузу (глаза злющие, желваки бегают) и коротко велел Александру со Стивом:

– Все, малыши, гуляйте! Девочка с нами пойдет.

Но Аленка – артистка! – кинула на Стива с Сашкой столь отчаянный взгляд, что даже скептически настроенный Александр преисполнился сочувствия. Хотя и понимал: красноволосая, абсолютно очевидно, еще недавно охотно уходила с этими парнями. Иначе бы те не обращались к ней столь по-свойски.

– Мужики, – примирительно обратился он к парням, – чего вы завелись? Мы ни на что не претендуем. Пусть Алена сама решает, с кем ей идти.

Толик взглянул на него презрительно. Пригвоздил:

– А нас ее мнение не е…т.

И решительно дернул девушку за руку. Та истерически завизжала.

Сашка думал, что политкорректный Стив приложит все силы, чтобы избежать драки, однако американец не колебался ни секунды: врезал Толику в челюсть. Увы, до Рэмбо ему оказалось далеко – главарь не упал, только отступил, сплюнул кровь…

Сашка (а что оставалось делать?) от друга не отстал: шарахнул второму парню в солнечное сплетение. Аленка тоже попыталась кинуться на третьего. Но не успела.

Тот, самый щупленький, ловко отскочил назад. А уже через долю секунды что-то выхватил из кармана, бросился к американцу, и Стиву в нос ударило плотным, зловонным облаком. Газовый баллончик!

Американец согнулся пополам. Сашка увернулся от оклемавшегося Толяна, закрывая левой рукой рот и нос, бросился на хлюпика, выбил из его рук черно-красный цилиндр.

– Стив! – кинулась к американцу девушка.

Обернулась к Сашке, отчаянно выкрикнула:

– Он задыхается!

Александр бросил быстрый взгляд на друга. Американец реально не мог вздохнуть, глаза налились кровью, выкатились из орбит. Ноги у него подогнулись.

– I have an asthma[7], – прохрипел он.

И упал.

А на Сашку уже надвигался полностью отдышавшийся Толик.

– Прекратите! – надрывалась Алена.

– Он американец, дебилы! – попытался увещать парней Александр. – Нужно врача!

– Сейчас будет вам врач, – мрачно изрек главарь.

Сашка попытался уклониться, но не смог.

Толик обрушил на его голову страшный удар. Перед глазами все завертелось, и школьник провалился в черную пропасть.

* * *

Наши дни

Первое время после отпуска в Италии и увольнения из «Молодежных вестей» Полуянов был чрезвычайно мил. Прежде-то вел себя, как Людовик Четырнадцатый. Государство – это он, а Наде милостиво оставлял все заботы о собственном благополучии и процветании. Но тут вдруг стал – не то что, конечно, в квартире убирать, но жизнью Митрофановой, преданного своего вассала, интересоваться. По вечерам, когда она приходила с работы, выключал (пусть со вздохом) телевизор: «Давай, Надюшка, просто поболтаем». Раздобыл контрамарки и сводил подругу в Ленком, однажды (просто так!) подарил цветы.

Неужели чувствует себя виноватым, что остался без работы, семью содержать не может? Но, во-первых, Дима и сейчас на шее не сидел, предложение, что все продукты она будет пока на свои деньги покупать, благородно отверг: «Пусть минимальные, но сбережения у меня имеются!» А во-вторых, Митрофанова не сомневалась: Полуянов сам не сможет долго тунеядствовать, соскучится. И снова ринется в работу. Хоть в какую.

…Или журналист просто ценить ее больше начал? После того, как своими глазами увидел: подруга его – не довесок какой-то, еще вызывает интерес у молодых, симпатичных артистов?!

Во всяком случае, когда Дима полез, в ее отсутствие, в ящик с документами и обнаружил в нем серебряную старинную книжицу – подарок артиста Черепанова, учинил он Митрофановой натуральный допрос: откуда вещь?

Надя запираться не стала, с вызовом вскинула подбородок:

– Это мне Рома подарил.

– Ты с ним встречаешься, что ли? – сузил глаза Полуянов.

– Нет, – пожала плечами она. – Это еще в Италии было.

– Ох, легко же вам, красным девицам, голову задурить, – фыркнул журналист. – Неужели не понимаешь? У Ромочки таких, как ты, поклонниц – две стопки, и еще коробка.

– Понимаю, – спокойно отозвалась Митрофанова. – Но все равно приятно.

– Русский характер, – продолжал издеваться Димка. – Ее бьют, а она в глаза преданно смотрит.

– Рома разве меня бьет? – простодушно улыбнулась Надя.

И не удержалась от упрека:

– А вкус у него хороший. И подарок красивый сделал. Не то что ты! На день рождения мне пароварку вручил!

– А что пароварка? Полезная в хозяйстве вещь, – искренне удивился Полуянов.

Но все ж выводы сделал. На следующий день протянул ей бархатную коробочку:

– Так уж и быть. Вот тебе в дополнение к пароварке!