Несвятое семейство

Хотя послушал требования актриски («чтобы отель был с видом на дворец Габсбургов, в номере – джакузи, билеты в ложу и за все – не дороже трех тысяч евро») и посочувствовал тем, кто по-настоящему в турбизнесе пашет. От капризных клиентов с ума сойдешь! Подобная работа решительно не для него.

Ромчиков агент, когда узнал про новое занятие актера, тоже удивился:

– Ты чего, Черепанов? Бюргером решил стать? Что-то не верится. Впрочем, бог с тобой. Забавляйся в свободное время. А сейчас – пакуй чемоданчик. Завтра ты в Смоленск едешь.

– Зачем еще? – удивился Роман.

– Гордись! Я тебе в полнометражном кино эпизод раздобыл. У Стефановича. Четыре съемочных дня!

– А платят сколько?

– Ты что, дурной? – взвился агент. – Какая разница, сколько! Тебя впервые зовут – понимаешь, впервые – не в мыло хозяйственное, а в настоящее кино! На большом экране!

Швырнул сценарий, велел:

– Чтобы к вечеру роль от зубов отскакивала. Приеду, проверю.

Роман вздохнул. Сегодня и завтра он должен был вести в Большой театр очередных жертв. А послезавтра Надюшка Митрофанова просила вместе с нею, с утра, в банк поехать. Видите ли, боится одна пятьдесят тысяч долларов снимать.

Неохотно открыл сценарий. Маркером выделены его реплики, от силы на три странички. И даже имени у героя нет, написано: «секретарь мафиозного босса».

– Не буду я в таком сниматься, – брезгливо захлопнул сценарий Роман.

– Ты что? – Агент взглянул даже жалостливо. – Совсем зазвездил? Актеры сериальные за нормальное кино друг другу глотки грызут, а ты отказываешься?!

– У меня планы на эти дни. Если б ты хотя бы за неделю предупредил. А тут вдруг – сорвись и езжай!

– За неделю, за месяц – подобные роли звездам предлагают, которые не тебе чета, – назидательно произнес агент. – Радоваться надо, что актер заболел и тебе шанс выпал. Используй его, а не рот криви. Деньги в жизни – не главное.

«Если б ты знал, идиот!» – яростно подумал Черепанов.

Вежливый джигит ему раз в три дня звонил, участливо интересовался, как дела. А вчера в почтовый ящик бросили фотографию. На ней – мать с сестрой, в своих платьицах скромненьких, болтают на лавочке перед домом. Серьезно настроены его кредиторы.

Да, что-то затянулась в его жизни черная полоса!

И дамочки – потенциальные инвесторы – расставались с деньгами не так охотно, как Роману хотелось. Пока всего удалось развести на пять тысяч «зеленых» знакомую студенточку (она на машину себе копила, но с радостью согласилась вместо «жигуленка» сейчас – через год приобрести себе, минимум, «Опель»).

Но на подходе – ох, Рома очень надеялся! – были «клиенты» посерьезнее. Богатая вдовушка, одна из его поклонниц, обещала вложить сорок тысяч. Восторженная библиотекарша Надюшка – полтинник. Дочурка богатых родителей (эта проходила по статье «молодые, да свеженькие») собиралась сегодня нести к оценщику бриллиантовое колье, папин подарок на совершеннолетие. И всех надо было обхаживать, ублажать, баловать цветами, топить в комплиментах. Какие уж тут съемки в серьезных фильмах?!

* * *

Любовь – страшная вещь. Особенно когда у тебя всю жизнь ее не было, с малолетства привыкла бороться, отвоевывать, выгрызать.

Муж у телевизионного продюсера Елены Евгеньевны Постниковой погиб молодым (туда и дорога пьяному чудовищу), дочка получилась неудачной. Порхала девочка (как, считала, положено всем молодым) и допорхалась – отбывала теперь срок за наркотики. Вытаскивать ее мать не стала: не уважала тех, кто собственными руками жизнь свою губит.

Забылась, как положено людям сильным, в работе. Начинала на телевидении последней спицей в колесе, младшим редактором. А теперь – уважаемый человек, продюсер. По меткому заявлению шефа, «автор всего жесткого на нашем телевидении».

Ее программы постоянно кляли – на кухнях, в газетах и кулуарах. Вчиняли ей иски за унижение человеческого достоинства и клевету. Бывало, что в последнюю минуту снимали с эфира. Но – их смотрели. Обсуждали и ждали.

«Женщина без сердца» – называли ее. Прозвище приклеилось после документального фильма о женских исправительных учреждениях. Нравы, царящие там, Елена Евгеньевна осветила выпукло, ярко. И себя щадить не стала. Когда фильм прошел в прайм-тайм на центральном канале, вся страна узнала, что одна из заключенных, запуганная молодая девушка в сатиновой косынке, – ее собственная дочь.

Постоянный стресс продюсер снимала не водкой, не наркотиками (хватит, насмотрелась на убогих!). Ходила в спортзал да изредка – в ночные клубы с мужским стриптизом. Любовалась на молодые, мускулистые тела. Но ни разу не решилась мальчика банально снять. Слишком отчетливо видела она им цену и брезговала покупать их дешевую, насквозь фальшивую любовь.

Рому Черепанова Елена тоже долго к себе не приближала. Не сомневалась: смазливый актерчик – такой же, как все. Недалекий и жадный альфонс.