Несвятое семейство

Знание того, что некая особа принадлежит другому мужику, обычно действовало на Диму как афродизиак. Проще говоря, на женщину, которая живет с другим, его организм часто реагировал с большим желанием, чем на свободную. Чистой воды атавизм: чем больше, типа, у самки кавалеров, тем она для самца желаннее. Но только не в этот раз.

И ведь всем хороша была, казалось, продюсерша Елена Постникова, если не считать возраста. Да и возраст, признаться, заметен был лишь после внимательного разглядывания. Определялся он по выражению глаз, отнюдь не блистающих, по странно натянутой, глянцевой коже на висках, скулах и кистях рук. Да, не раз и, наверное, не два ложилась дама под нож пластического хирурга, многочисленные «уколы красоты» и лазерные шлифовки вообще в счет не шли. Однако если не присматриваться, женщина являла «верный снимок du comme il faut» (как говаривал Александр Сергеевич): лицо слегка загорелое, ровно настолько, на сколько прилично в начале октября; кожа без единой морщинки; аккуратно очерченный рот; спокойный взгляд светло-голубых, чуть выцветших глаз. Идеальный маникюр, стройное – даже излишне! – девичье тело, без малейшего намека на возрастную грузность. Одежда, без сомнения, модная, из последних коллекций, но не унылый офисный стиль, а легкая, художническая небрежность: вельветовые брючки песочного оттенка, заправленные в ярко-желтые высокие ботинки, пестрая блуза цветов палой листвы. И если бы не отчетливое желание женщины выглядеть хотя бы на тридцать пять, Полуянов, возможно, и посчитал бы, что его визави столько (а не пятьдесят с хвостиком).

– Присаживайтесь, – повелительно бросила хозяйка кабинета. Сама же продолжила просматривать аккуратно переплетенную папку, всем своим видом выказывая, что Полуянов всего лишь один из многочисленных просителей, которым чего-то от нее, да надобно.

«Э-э, шалишь, – подумал журналист про себя, – мне от тебя не надо ничегошеньки, а вот тебе от меня – пожалуй. Может, мы и сторгуемся – а может, и нет». И он спокойно развалился в кресле, опустив на столик перед собой сумку с ноутбуком.

Наконец Постникова написала на последней странице рукописи какую-то резолюцию и обратила свое холодное, холеное лицо к Диме.

– Слушаю вас.

– Могу только повторить, что говорил вам по телефону вчера. Я занимаюсь убийством Романа Черепанова. Мне в руки попало его предсмертное письмо. Там упоминается ваше имя. Вы хотите посмотреть запись?

– Цена вопроса? – Если визави хотела немедленно сбить с толку, смутить или, напротив, обрадовать репортера, то своего не достигла: он и не таких борзых обламывал.

– О деньгах разговор не идет. Во всяком случае, я с вас ни копейки ни в коем случае не возьму.

– Что же вы от меня хотите?

– Комментарий. Несколько слов – не для записи, а только для меня, чтобы я понял ситуацию.

– Что я должна для вас прокомментировать?

– Роман Черепанов говорит, что вы с ним были любовниками. Более того, он утверждает, что вы отправили его в особняк Гречишниковых. Проще говоря, послужили наводчицей. Это правда?

– Вы думаете, в это поверят?

– Убежден, что поверят!

– А что будет, если я вас сейчас просто прогоню? Пошлю на …? – Женщина, абсолютно не чинясь, без эвфемизмов выговорила слово из трех букв.

– Тогда сегодня же исповедь Черепанова попадет на один из телеканалов, которые конкурируют с вашим. И мне почему-то кажется, что там ее покажут.

– Какова альтернатива? Значит, если я вам просто расскажу, как в действительности было дело, вы оставите меня в покое?

– Не совсем.

– Что ж еще вам надо?

– Я не знаю, в курсе ли вы, но покойный Роман задолжал крупную сумму денег. Тогда его кредиторы похитили младшую сестру Черепанова. Они требуют за нее выкуп – сумму долга. Я хочу, чтобы вы помогли семье.

– Значит, вы все-таки вымогаете у меня деньги, – с нескрываемым удовлетворением и легким презрением протянула Елена.

– Еще раз повторюсь: мне лично от вас не нужно ни копейки.

– Покажите запись. Я оценю ее подлинность. И сделаю копию для себя.

Полуянов открыл ноутбук. Хозяйка кабинета протянула ему через стол флешку на брелоке – похоже, золотую и даже с вкраплением бриллиантов. Журналист вставил ее в порт, проверил на вирусы и перенес видеофайл на флешку. Попутно включил воспроизведение и развернул лэптоп лицом к продюсерше.

Постникова смотрела исповедь своего покойного любовника молча, с каменным лицом. Лишь когда голос Романа произносил ее фамилию и говорил о том, что это она отправила его в особняк Гречишниковых, лицо продюсерши слегка дрогнуло, а в конце записи слезинка выкатилась из ее правого глаза, и Дима так и не понял, были ли слезы искренними или одним из элементов ее игры.

– Вы хотите, чтобы я его слова подтвердила или опровергла? – деловито поинтересовалась дама.

Полуянов кивнул.

– Да! – заявила продюсерша. – Да, все было так, как он рассказывает. Я действительно дала Роману, как вы выражаетесь, наводку на особняк, где его убили. Почему я это сделала и какие цели преследовала – пусть останется за кадром. Я не собираюсь перед вами исповедоваться. Вы удовлетворены?