Несвобода

Глупо отрицать — он все прекрасно видел. Потому просто приоткрыла рот, чтобы поцеловал. Хоть на этот раз не стал ерепениться, выполнил молчаливую просьбу. И поцелуй получился настолько впечатляющим, что я чуть было не попросила о втором изнасиловании, едва сдержалась.

У меня ушло три минуты, чтобы привести себя в порядок перед зеркалом. Щеки немного горели, а глаза блестели, но здесь многие гости выпившие — вряд ли я буду выделяться. Пока рукой приглаживала волосы, бросала на него взгляд через отражение. Стоит за моей спиной, улыбается. Нет, ну что же это за дрессировка такая? Обязательно в другой раз его полностью раздену, а сама останусь почти одетой. Пусть он довольствуется тканью вместо горячей кожи, раз такой умный.

А когда вышли из ванной, никто на нас даже внимания особого не обратил. В порядке вещей, похоже. Или в доме слишком много народу и ванных комнат, чтобы такой мелочи придавать значение. Остановили официанта с подносом, сделали по глотку шампанского, и пока стояли — постоянно посматривали друг на друга и безотчетно улыбались.

Нет никаких игр в этих взглядах: когда то один, то другой мельком смотрит, а если случайно пересекаются, то невольно смеются и перехватывают руки, отпускают, и снова перехватывают, и не хотят разжимать пальцев. Но разжимают, чтобы в следующую же секунду снова мельком смотреть и надеяться, что взгляды случайно пересекутся. Нет никаких игр в этом взаимном притворстве: когда он отпускает, чтобы я спонтанно потянулась следом, допустила очередное неловкое касание, а если не коснусь, то он сам притворно неловко коснется, а потом не выдержит, притянет к себе и мимолетно коснется губами волос. И снова отпустит, как будто хотел отпустить, чтобы начать заново эту странную не-игру. Или я ничего не понимаю в играх.

Минут через двадцать я взяла Вадима под руку и уверенно пошла с ним в гостиную, готовая к каким угодно встречам.

Антон не был пьян, он разговаривал с какими-то мужчинами. И хоть жены его я так и не разглядела, но, судя по всему, брат здесь не отрывался так, как некоторые — просто гость на обычной вечеринке, поддерживает нужные знакомства, а может, тоже является старым другом хозяина дома, раз Вадим о своей приятельской связи с Григорием упомянул.

Он будто почувствовал, что мы остановились за его спиной. Обернулся, широко улыбаясь:

— О, Вадим! Как пожи…

В конце разворота он осекся. Уставился на меня и словно глазам поверить не мог, только ошарашенно разглядывал, открывая и закрывая рот. Потом вдруг схватил за плечи и тряхнул.

— Аришка?

Я не успела ответить. Да и что на это отвечать? Но Антон распалялся на глазах:

— Ты что устроила, дура малолетняя? Мать себе места не находила, да никто не находил! А отец сказал, что ты ему пригрозила… если искать будем! И всем нам приказал тебя не искать! Я уж думал, ты на помойке где-нибудь мертвая валяешься!

Ну да. Все себе места не находили, но раз уж отец приказал, так все разом и успокоились. Я оттолкнула брата и сама отступила на шаг. Но он был уже не удивлен — скорее растерян и зол. Схватил меня за локоть и потащил снова из гостиной, где все же было не так многолюдно. Но и там не остановился, поволок к лестнице на второй этаж. И как только мы остались наедине, отпустил захват, а я недовольно потерла место, в которое он с такой силой вцепился. Оглянулась. Вадим не спешил — медленно поднялся до середины лестницы и там остановился. Я и сама не могла определиться, следует ли ему вмешиваться.

Но его присутствие все-таки придавало уверенности в себе. Если Антон сейчас меня потащит в машину, чтобы отвезти домой и передать родителям, то не думаю, что Вадим позволит. Ничего об этом не говорило — мне было спокойнее так думать. Не просто ведь он так тут стоит — с показной легкостью оперся на стену, руки на груди сложил, но не уходит. Потому и заговорила уверенно:

— Я не вернусь домой, Антон. Прошу прощения, что заставила вас волноваться.

— Почему… Нет, ты просто объясни мне, почему?! Что такого сделал отец, что ты сорвалась без вещей и денег?

— Ты сам знаешь. Все ты знаешь, брат.

Ярость его утихла, теперь и он говорил спокойнее. Но в словах все равно звучало неприятное:

— Да, я знаю. Что ты с жиру взбесилась. К тебе, в отличии от меня и Сашки, никто повышенных требований не предъявлял — всю жизнь как сыр в масле каталась. И замуж бы тебя выдали, горя бы не знала. Ты с рождения была обречена жить без проблем, Арин! Так что, заскучала в идеальных условиях?