Несвобода

Я теперь даже нашла в себе силы тихо рассмеяться. Собственник, который очень боится это показать — будто единственную свою уязвимость обнажить. И мне была приятна его завуалированная ревность, и то, что ему до сих пор не все равно, и что его так это беспокоило, раз он все же решился зайти и спросить прямо. Но и отчего-то было приятно осознавать, что никаких поводов для ревности у него нет. Снова села на край постели, но теперь смотрела на его лицо. Небритый, а этому черту даже щетина идет.

Он тоже смотрел на меня, этим смущая. И улыбка была едва заметна:

— Как вообще дела, Арин?

— Прекрасно, — честно ответила я. — Нашла работу, учусь жить. И, кажется, по всем пунктам справляюсь.

— Где?

— Что где? А, работу? Это важно? Будешь высмеивать, что я променяла высокий доход на копейки?

— Я похож на того, кто будет за это высмеивать?

Я смутилась. Назвала бутик, но он никак не отреагировал. Решила сменить тему:

— А у тебя, я вижу, тоже изменения? Кристину сделал главной, к модельному бизнесу возвращаешься? Все же конфликт с моим отцом повлиял?

— С твоим отцом. Или с кучей других влиятельных лиц. Рано или поздно кому-то захочется меня прижать, но теперь это станет намного сложнее.

Я подумала и сказала искренне:

— Знаешь, а я рада! Ты всегда ходил по краю, будто бессмертный. Когда-нибудь вообще завяжешь со всем нелегальным!

— Ну, это ты загнула. Не требуй от меня невозможного, Арин.

Снова усмехнулась. Вадим вдруг шагнул ближе, а потом просто завалился на кровать, подтянул подушку под голову и лег боком.

— Ты что делаешь? — вырвалось у меня.

— Моя квартира, не забыла? Будешь диктовать, на что я имею право?

Я чувствовала его настроение. И то, что нам лучше вообще было не встречаться, а прямо сейчас расходиться как-то совсем мучительно. Хотелось как можно дольше протянуть эту встречу, чтобы потом месяц или полгода воспроизводить в памяти, повторять каждую фразу. Я просто развернулась и смотрела на него, тогда он придумал за нас обоих:

— Ложись, Арин, чего расселась? Секса не будет, даже не рассчитывай. Мне просто тоже не хочется сейчас ехать в такую даль. Утром вместе вернемся, раз уж нам так кстати по пути.

— Вадим… — я понятия не имела, что хочу сказать. Что соскучилась до дрожи в пальцах? Что мечусь между сорваться отсюда и лечь как можно ближе? Что еще вчера считала, что все позади, но ошиблась? И решила быть честной: — Вадим, у меня руки дрожат. Но я прекрасно понимаю, что нам не следует больше общаться.

— Руки у нее дрожат, — недовольно отозвался он. — Ложись, иначе я сам тебя уложу. И тогда уже не обещаю, что не будет последствий.

Я прямо в вечернем платье легла на другую подушку, но расстояние было невыносимо маленьким. Смотреть в глаза друг другу — вот именно так близко — невыносимо.

— Как тебе работа? — он, похоже, осознанно выбирал нейтральные темы.

— Нравится.

— Парень?

Я рассмеялась тихо:

— Нет.

— Почему?

— Не было времени.

— А желания?

— Вадим!

— Я понял, не мое дело. Тогда и ты спроси меня про девушку, тогда будем квиты.

— Не буду. Я пытаюсь притворяться, что мне все равно.

— Тебе не все равно, я вижу. Нам обоим не все равно.

Вдохнула коротко, но признала:

— Да. Нужно больше времени.

— Арин, почему ты ушла? Мне и тогда казалось, что ты влюблена. А сейчас я в этом уверен.

Пауза затянулась. А у каждой искренности есть границы. Признаю, что прав, и все — он не остановится, будет бить этим козырем. И врать бессмысленно. Ведь я лежу здесь и не могу отвести взгляда от его лица. Думала долго, но все же отважилась сказать:

— Потому и ушла, Вадим. Я не хочу тебя любить.

— Получается?

А вот и знакомое раздражение… Ни тебе ответных признаний, ни даже ласки. Выбить из колеи неожиданным поворотом — горбатого могила исправит. Потому и ответила уверенно:

— Получается. И сегодняшнюю встречу я не планировала, как и вообще встречаться.

Лицо его осталось серьезным, но в глазах блеснула ирония:

— Ясно. Верю. А давай я прямо сейчас протяну руку и заставлю тебя забыть о том, чего ты там не хочешь?

— Нет, Вадим! Завтра я об этом пожалею. А ты?

— Ясно. Тогда спи.

— Ты… действительно собрался оставаться здесь?

— Спи, Арин. Одно неловкое движение, и нам утром хотя бы будет, о чем жалеть.

Он уснул быстро, как всегда всегда и бывало. Похоже, спокойствие его ничем не тронуто. Я часа два промучилась, потом все же сходила в душ и вернулась. Легла осторожно, уже не боясь измять вечернее платье и не думая о том, как завтра буду выглядеть. Закрыла глаза и снова вслушалась в его ровное, тихое дыхание. Пододвинулась чуть ближе, он мгновенно обнял меня и с силой прижал к себе. Даже непонятно, проснулся или до сих пор притворялся. Но больше ничего. Я замерла и быстро расслабилась, окутываемая знакомым запахом и ощущением, что меня снова накрыло куполом ото всех проблем и от всего мира.