Несвоевременные мысли эпохи Третьей Империи

Россия окружена врагами. Это понятно. Телевидение об этом говорит, радио говорит, пресса пишет, что до Интернета, если вовремя не отключить, вообще свихнуться можно. Враг на каждом шагу. Гадит и клевещет. Запугивает своих и противостоит нашим. Отдельная тема, кто такие наши — не с точки зрения движения, которое так и называется, а в прямом смысле. Вообще все жители страны? Тогда что делать с уголовниками и террористами? Теми, кто терпеть не может тебя лично по политическим соображениям или всеми, кто хорошо одет? Персонально евреями, татарами или чеченцами? Да хоть бы и русскими. Православными в целом или только практикующими? Или, напротив, мусульманами? Свидетели Иеговы, если они граждане России, — свои? А кришнаиты? А католики с протестантами — те же баптисты? Во времена советской власти (или Советской власти — автор не понимает, нужно теперь писать это словосочетание с большой буквы или нет) было ясно: все верующие из прошлой эпохи. А как теперь с неверующими? Они наши или уже нет? По конституции понятно. А в жизни?

Ну, с примитивной общечеловеческой точки зрения более или менее ясно. Наши — те, кто в большинстве. Ты с ними — молодец. Всегда в выигрыше. Нападут — отобьётесь. Сами на стороне добра, враг — носитель зла и нелюдь. И жить на свете ему незачем. Большинство всегда право. А поскольку идеологию и демократический централизм никто с комсомольских времён не отменял, правоту большинства определяют для него специально обученные и натренированные люди, которые этим занимаются на основе традиционных для страны и её населения ценностей. Раньше это называлось единственным в мире правильным общественно-философским учением, принятым на вооружение коммунистической партией и её опорой — рабочим классом и трудовым крестьянством. Марксизм-ленинизм был и кое для кого остался основой основ. Но уже не для всех. Хоть перестал противоречить вере и религиозным установлениям, иначе бы не соответствовал текущему моменту. Гремучая смесь догм — отцы учения в гробах переворачиваются, а что делать? Конъюнктура…

Однако вернёмся к исходным ценностям. Является ли для православного полицейского (в данном случае, для чистоты эксперимента, будем иметь в виду идеально честного человека, с гордостью несущего знамя своей профессии и погоны) своим бандит или жулик, если он человек воцерковлённый? И не надо рассказывать, что таких людей не бывает. Вот насчёт идеально честных полицейских вопросы есть. А братки с куполами во всю спину и батюшки, у которых самые толстые свечки за упокой душ (той же братвы, а не всех, кого она перебила в рамках разборок и наездов), — персонажи обычнейшие. Кто тут наши, кто нет — как разобраться? И дело не в православии и вообще не в христианстве. С любой верой так. Ты на одной стороне, он на другой. А вера у вас одна. Как быть? Писать протокол задержания и допрашивать или отпускать с Б-гом? Или в зависимости от тяжести и частоты содеянного? То есть за убийство ребёнка с отягчающими брать, а если по неосторожности и с раскаянием, да ещё и другого бандита, пускай идёт и больше не грешит? Ну, может, и так…

Те же евреи. Их в Средневековье преследовали просто за то, что они евреи. Да и потом не очень жаловали. Отчего у них выработалось стойкое недоверие к любой власти и понимание, что, даже если ты к ней абсолютно лоялен, в любой момент тебя могут обвинить в чём угодно. Тут понятно. Во времена просвещения, религиозных свобод и демократии евреев пустили в политику и государственный аппарат, и начали они в массовом порядке жениться и выходить замуж за соседей и рожать общих детей, но национал-социализм всё это быстро прикрыл в Освенциме, Треблинке, Бабьем Яре и других подобных местах. Потом было «дело врачей», борьба с космополитизмом, сионизмом и много чего ещё — до распада СССР, когда большая часть евреев и членов их семей уехали в Израиль, США и прочие отдалённые от бывшего социалистического отечества страны. Но для антисемита, пусть он утверждает, что к евреям никаких претензий не имеет, а имеет их к Израилю как государству, еврей — враг. Для еврея антисемит — тоже. И сделать с этим ничего нельзя.