Несвоевременные мысли эпохи Третьей Империи

Полтинник — первый юбилей. Ты крутой, матёрый. Всё понимаешь, что можешь делаешь. Зарабатываешь достаточно, хотя пашешь как проклятый. Пока есть деньги, строишь дом и ремонтируешь квартиру под внуков, понимая, что дальше будет хуже. Собираешь в гости родственников и друзей. Ездишь к ним, подозревая, что это последние годы, когда у вас есть на это силы. На личную жизнь сил всё меньше — организм не железный. Сначала борешься с этим, не признавая очевидного, потом успокаиваешься. Седина в бороде многих тянет на приключения, но толку от этого… Мрут старики, а иногда и ровесники. Жутко одиноко, когда уходят родители. Сделать ничего нельзя, но больше ты ни для кого не будешь ребёнком. Переживаешь за детей. Они повзрослели, поженились, и у них свои проблемы, свои радости и, главное, свои дети. Тут главное, чтобы с ними и с их малышами сохранились хорошие отношения. Всё остальное, по большому счёту, не важно, хотя понимаешь это не сразу. Семья всё важнее. Новое раздражает, хотя жизнь пока интересна.

Прочее понятно. Сорок — зрелость. Сложилась команда. Определились дела, на которые тратишь время. Появился опыт. Появились деньги. Все пока живы. Дети растут, у них своё мнение, и оно далеко не всегда совпадает с твоим. Жизнь ровная. Всё меняется — к лучшему или неизвестно к чему. Ты оптимист, хотя первые подозрения в том, что не всё в этом мире гладко, всплывают. Приключения и путешествия ещё интересны, но сильна тяга к комфорту. Налажен быт. Отматываем. Тридцать. Ха! Страна разваливается, всё уплывает из-под ног, кто может — уезжает, начиная всё сначала. Ты остаёшься — и тоже начинаешь сначала. Друзья рядом, жена рядом, дети. Молодость. Нужно быть готовым ко всему. Строишь. Мимо летят биографии. Кто-то уходит в бандиты, кто-то в политики, кто-то в олигархи. Темп бешеный. Гарантий никаких. Воровать неинтересно, политика противна, интересно работать, жить и помогать учёным выжить. Что-то получается. Что-то нет. Но мир большой, и он чертовски интересен. А больше никто и не обещал.

Всё, что до того… Двадцать — молодость. Учёба, работа, личная жизнь, семья. Очень много времени с друзьями. Смерть — дедушка, бабушки и совершенно неожиданно оба отца, твой и жены. Остались мамы и братья. Проектный институт, горячий цех металлургического завода и много чего ещё — у тебя. У других своё. А вокруг Советский Союз, и он будет вечно. Что до детства и юности в школе и институте — тут главное родители и их друзья, во-первых, и твои друзья, появившиеся в институте, во-вторых. Они с тобой на всю жизнь, но ты ещё этого не знаешь. Хотя сегодня, когда вот-вот стукнет шестьдесят, догадался. Но, судя по вышеописанному, на кой чёрт тащить лямку до ста двадцати? И ты не тот, и вокруг никого из тех, с кем жилось так здорово. Сил нет, здоровья нет… Как там было у греков про то, что, кого боги любят, того забирают молодыми? Не такие они были дураки, эти греки! Главное, когда ни помрёшь, всё не вовремя. Так что на самом деле главное, чтобы быстро, без мук и чтоб близкие не пошли по миру. Остальное не важно.

З, И

Именем Г-дним…

Все священнослужители во всём мире говорят о Б-ге. Или, если речь идёт об индуизме и других патриархальных религиях такого рода — о богах. Или Б-гах. Автор — человек светский и не претендует на то, чтобы разбираться в тонкостях религиозных до такой степени, чтобы уверенно говорить о том, следует ли в немонотеистических верованиях, не имеющих корней в авраамической триаде (в которую входят иудаизм, христианство и ислам), писать имя Б-жье с большой буквы, как в привычном ему иудаизме, или нет. В рамках академической традиции — нет. По крайней мере, советской академической традиции. Но похоже, что так было и до революции. Поскольку логично, что, если твой Б-г для тебя с большой буквы, чего ради боги Олимпа, скандинавские и старославянские должны писаться так же? Ну, имена — да. Один и Зевс, Перун и Тор — понятно. Так Рама, Вишну, Кришна и Кетцалькоатль с Тескатлипокой из общечеловеческой вежливости и правил грамматики тоже пишутся с большой буквы. Но суть не в этом. А в том, что любой жрец, раввин, священник и мулла говорит от имени Божьего.