Несвоевременный человек. Книга 1. (Хаос)

Ну а у Ивана хоть и была своя версия объяснения появления не трезвости на лице этого взъершенного типа, – все они, эти типы в дорогих костюмах, анонимные алкоголики и их хлебом не корми, дай на халяву выпить, – всё же он решил, что и версия Гая сойдёт, и так ему и сказал. – Сойдёт. – И хотя Гай заподозрил своего приятеля в неискренности, – мол, отвяжись уже, достали меня все эти разговоры, – он не посчитал нужным придать этому большое значение, а решил довести до конца начатое.

– И это только одна из бесконечного множества версий объяснений причин с ним случившегося, которые могут до отрицания друг друга разниться между собой. При этом итоговый результат всем представляется один. И спрашивается, почему именно так, а не в соответствии с теми нашими взглядами на происходящее, которые столь разны. И тут чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять природу нашего умопостигания окружающего мира. – Гай сделал задумчивую паузу, сопровождающуюся его обозрением лица Ивана, которое явно не желало идти на контакт и понимать необъяснимые в двух словах вещи, так что Гаю нужно было очень постараться, чтобы быть им понятым.

– Ладно, хрен с тобой, в двух словах объясню. – Красноречиво перекосившись в лице, Гай заговорил. – Наше умопостижение мира сродни нашему цветоощущению, где ощущение цвета зависит от множества факторов, где основные: психологический, культурно-социальный и физиологический. В общем, всё тоже самое, что оказывает влияние на наше умопостижение мира. И если первые два фактора служат нам для объяснения причин возникновения того или иного происшествия, то физиологический фактор оформляет для нас следственную картинку. Так каждому цветоощущению соответствует свой диапазон длин волн и частот, и каждый видит представшую перед ним картину в своём спектральном свете. Ну а полный спектр цветов даёт белый свет – наиболее соответствующий объективной реальности (это мой субъективный взгляд) – и получается, что все мы, несмотря на всю разность своих взглядов на того же взъерошенного типа (они складываются воедино и получается полная картина), видим одну и ту же картинку, на которой настаивает её природная константа. – И это, в двух словах, объяснение Гая, ясно, что было по своему понято Иваном, который искривил губу и перебил его возможное продолжение до третьего слова своим вопросом.

– Ты мне всё-таки объясни, – посмотрев на Гая крепким взглядом, обратился к нему Иван, – к чему всё-таки это твоё разглагольствование? – Гай вдруг понимает, что Иван новых его двух слов объяснений не вытерпит, а другого, более короткого объяснения у него нет, – что поделать, когда ты столь многосложный и с трудом выразительный человек, – и от этого понимания срывается на чушь необдуманную. – Чтобы предугадывать будущее.

И надо отдать должное Гаю, он сумел растянуть на лице Ивана хмурость в улыбку удивления. – Чего-чего? – слегка оторопев от этого заявления Гая, вопросил его Иван. Ну а для Гая дороги обратно нет и ему надо что-нибудь такое убеждающее придумать. И он, надо отдать ему должное, быстро сообразил, что сказать.

– Если мы, предположим, сумеем понять принцип работы инструмента гармонии умопостижения, – а гармония создаётся, я уверен, на упорядоченности тональностей входящих в неё элементов, – то мы сможем заглянуть в будущее. И я не шучу, ведь если мы можем мысленно заглянуть и постигнуть прошлое с его причинностью, – это почему-то у нас не вызывает никакого удивления, – то зная алгоритм работы движущего жизнью системного механизма «причина – следствие», мы легко можем предопределить наше будущее. – Сказал Гай.

– Звучит вроде как убедительно. – После небольшого размышления сказал Иван. – Правда, ты так ничего нового и не сказал. Всё это до тебя уже было сказано. – Усмехнулся Иван.

– В общем может и да, но не в деталях. – Вновь на эмоциях заявил Гай. Иван же в ответ тоже не стал смиренно на него смотреть, а язвительно спросил в ответ. – И в каких деталях? – И по всполошенному виду Гая было трудно утверждать, знал ли он об этих заявленных им деталях или он брякнул первое, что ему на ум пришло, но как бы то ни было, он сказал именно то, что услышал Иван. – Если у меня будет инструмент по настройке тональности звуков вселенской гармоники, некий фигуральный камертон, то я смогу… – Ты уже говорил, предсказывать будущее. – Перебил Гая Иван. И Гай хотел не согласиться с ним, он хотел заявить о более глобальных возможностях, в случае обретения им такого рода камертона – предопределять или настраивать будущее, но Иван, кивнув во всю ту же сторону – в сторону взъерошенного типа, с такой невыносимо оскорбительной ухмылкой заявил: «А ты на нём для начала поупражняйся в предсказывании будущего, – с прошлым ты неплохо управился, – а я посмотрю, если у тебя слух и достоин ли ты своего камертона», – что у Гая не было другого выхода, как только принять этот его вызов.