Нет Адама в раю

— И куда это привело его, Джино? — спросила она. — Маленький белый крест на каком-нибудь острове на юге Тихого океана, номер вместо имени. У него даже не было достойного христианского погребения.

— Немного от него осталось для погребения. Да если бы оно и состоялось, кто бы пришел на его похороны? Твоя мать? Чтобы сплясать на его могиле.

— Я ушла, Джино, — сказала Лесли. — Я и Алана. И ты. Ты ушел, Джино.

Он пожал плечами и засунул руку под ее пижаму, стиснув пышную белую грудь.

— Лучше я буду здесь с тобой в постели, милая.

Она отвела его руку.

— Нет, Джино. Я имею в виду не сейчас. Я хочу поговорить.

Его пальцы дотронулись до ее соска и по телу Лесли пробежала сладостная дрожь.

— Не могу, когда ты так делаешь, — задыхаясь, сказала она.

— Ну, так о чем ты хотела поговорить? — спросил он, чувствуя, как она дрожит.

— Что с ними будет, Джино? С Аланой и мамой?

— Ничего, — резко ответил он, — совсем ничего. С ними ничего не случается. В этом мире Анжелики и Аланы живут и живут, милая.

В них никогда не ударит молния. Нет, они живут, думают только о себе, причиняют боль другим, берут и никогда не дают. И эти — они такие же. Лесли, ты хочешь, чтобы тебе причинили боль, ты хочешь попробовать им помочь? Так им не нужна твоя помощь, милая. Они просто хотят тебя съесть.

— Анжелика — моя мать, Джино. А Алана — сестра.

— Та еще мать, Анжелика, — сказал он.

— Ты знаешь, что с ними будет, Джино?

— У обеих дырки в голове.

— Нет, правда, Джино, ты знаешь?

— Их не вылечит ничто, кроме хорошего удара молнии.

— Нет, Джино, я серьезно. Они не могут любить. Не могут, верно, Джино?

Он сжал ее грудь и упругий сосок тут же затвердел.

— Ты можешь любить, сказал он. — Ты можешь давать. Так дай.

— Я могу, верно, Джино? Мы с тобой счастливы, ты и я.

— Да, но если Анжелика позвонит в следующий раз, или Алана? — спросил Джино.

— Мне все равно, все равно.

Единственное, что она чувствовала сейчас, были его губы на ее обнаженном плече.

— Мне все равно, — сказала она.

— Да, — ответил Джино, — а через день? Через неделю, через месяц, через год?

— Мне все равно, — повторила Лесли. — Обещаю тебе, дорогой. Мне безразлично.

— Тогда хорошо, — ответил Джино с улыбкой. — Тогда сегодня тебе безразлично. И если ты счастлива, завтра тебе будет безразлично. Почему мы не можем хоть раз заняться этим вовремя?

— Джино, Джино, я люблю тебя.

— Да. Да, я знаю, — сказал он.