Нет больше слез (ЛП)

Когда Энрике открыл дверь, свежий воздух с улицы не смог даже чуть-чуть рассеять почти осязаемую стену дыма, заполнявшего помещение. Диас неспешно покинул свое место, рассчитав все так, что он вышел за дверь прямо позади Энрике. И благодаря тому, что Диас двигался неторопливо, никому из тех, кто мог наблюдать за ним, не пришло бы в голову искать скрытую подоплеку в их одновременном уходе.

Едва за ним закрылась дверь, рука Диаса оказалась прижата ко рту Энрике, а кончик ножа впился в кожу прямо под ухом парня, и Диас тут же потянул ублюдка в темноту узкого переулка.

- Говори, и будешь жить, - сказал он по-испански. - Будешь сопротивляться - умрешь. - Он убрал руку от лица Энрике. И просто чтобы убедиться, что Энрике уловил суть, Диас чуть двинул ножом, примерено на одну восьмую дюйма. Это было чертовски больно, потекла кровь, но Диас действовал аккуратно, чтобы не повредить что-нибудь жизненно важное.

Энрике уже обливался потом от страха, обещая что угодно, все, чего сеньор захочет. Вот, у него есть деньги…

- Не дергайся, cabrón ⁴. - Диас погрузил кончик ножа немного глубже. Другой рукой он быстро обыскал Энрике и освободил парня от лезвия, которое тот пытался вытащить из кармана. – Мне не нужны деньги твоих друзей, просто ответь на несколько вопросов.

- Да, что угодно.

- Меня прислала твоя мать. Меня зовут Диас.

У Энрике подкосились колени. Он разразился красочными проклятиями в адрес Лолы, которая, даже если бы и услышала их, наверняка не стала бы беспокоиться. Диас полагал, что мать и сын терпеть не могут друг друга, иначе она никогда бы не сказала Диасу, как найти Энрике. По сути, Лола не заботилась ни о ком, кроме себя самой - черта, которую она передала своему сыну.

- Десять лет назад ты жил с Лолой, когда она заботилась о похищенных младенцах.

- Я ничего не знаю о младенцах…

- Заткнись. Я не спрашиваю о младенцах. На кого работали Артуро Павин и твой дядя Лоренцо? Ты когда-нибудь слышал имя?

- Янки, - пролепетал Энрике.

- Не национальность, cabrón, имя!

- Не… не знаю имени. Единственное, что я слышал, это то, что он жил в Эль-Пасо.

- Это все?

- Клянусь!

- Я разочарован. Это я уже и так знал.

Энрике задрожал.

- Я никогда не видел его. Павин был очень осторожен и никогда не упоминал его имени.

- Неужто Лоренцо был так же осторожен? Или Лоренцо нравилось хвастать?

- Он хвастался, сеньор, но это был пустой трёп. Он ничего не знал!

- Скажи мне что-нибудь из того, что он говорил. Я сам решу, трёп это или нет.

- Это было слишком давно, я не помню…

Диас цыкнул на него. Ножом он даже не пошевелил; это не потребовалось. Безумно испуганный этим опечаленным «цыц», Энрике задрожал и зарыдал. В нос ударил сильный запах мочи.

- Помнишь, когда Павин лишился глаза, пытаясь похитить ребенка гринго? Мать ногтями вцепилась в его глаз, вырвала его. Конечно, ты помнишь это.

- Я помню, - хныкающим голосом подтвердил Энрике.

- Ах, я знал, что у тебя нет амнезии. И что же ты вспомнил?

- Не о мужчине в Эль-Пасо, я ничего не знаю о нем! Но тот ребенок, ребенок гринго... Лоренцо сказал, что женщина-врач помогла им.

Женщина-врач.

Друг Миллы доктор Коспер принимала роды, и поддерживала с ней связь все эти годы. Она даже жила в Эль-Пасо.

Большая часть головоломки встала на место.

Найденные жертвы были не просто выпотрошены; их органы были аккуратно извлечены, указывая на то, что вскрытие проводилось опытной рукой. Поврежденный орган не представляет собой никакой ценности. Предприниматель мог бы вырезать орган, но доктор был более вероятной альтернативой.

Кто был единственным врачом, который жил поблизости как и от небольшой деревни, где был похищен ребенок Миллы, так и от границы, где были обнаружены тела?

Никто иной, как Сюзанна Коспер.

Он должен предупредить Миллу.

***

К середине октября Диас еще не вернулся, и Милла так волновалась, что, казалось, ни на чем не могла сосредоточиться. Неужели с ним что-то случилось? В общем-то, Мексика - довольно дружелюбная и гостеприимная страна, но, как и в любой стране мира, там тоже присутствуют очень опасные элементы. Она поставила бы на Диаса почти против любого, но даже самого умелого хищника можно победить численностью. Также, Диас не был защищен и от крупнокалиберной винтовки.

Когда она не изводилась беспокойством, то была разъярена. Разве он совсем не понимал, как Милла будет себя чувствовать, если кто-то еще, о ком она заботилась, просто исчезнет? Не может быть никакого сравнения между Диасом и Джастином, конечно, кроме привязанности, которую питало к ним ее сердце. Ее сын и ее любовник: определенно, она не могла потерять их обоих таким жестоким образом, так ничего и не узнав, чувствуя боль, пустоту и неопределенность. Когда Диас снова объявится, она выскажет ему все, что накипело, и если оно ему не понравится, ну что ж, это его проблемы. Он мог разорвать их отношения, если бы захотел, но пока эти отношения существуют, Милла не собиралась позволять ему обращаться с ней как с обыкновенной сексуальной игрушкой, которую он может навещать всякий раз, когда ему приспичит.