Нет дьявола во мне

– Как же вы умудрились с нею познакомиться?

– Явился для беседы. К Лавинии стали похаживать прихожанки нашего храма, проводить всякие обряды, а это крайне отрицательно воспринимается церковью…

– Вы влюбились в нее… – Марко не спрашивал, а утверждал.

– Нет, я поплыл. Так наши мальчишки из хора говорят. Поплыл. Утратил жесткость. Был пломбиром, который только что из морозилки достали. Прочное, ледяное мороженое, не то что откусить, не прикоснуться к нему. Но поплыло оно… Размякло, потекло, размочило вафельку…

– Она вас соблазнила?

– Да. Мы, священники и монахи, в общем мужчины, давшие обет безбрачия, в глазах женщин становимся самыми желанными объектами для соблазнения. Как будто в каждой представительнице слабого пола живет бес, толкающий их на разврат. Но мало самой греху предаться, надо еще вовлечь в это «чистого».

– Сколько длились ваши отношения?

– Не было отношений. Я единожды поддался искушению.

– И Лавиния забеременела?

– Да! Но я был уверен, что не от меня. Я бесплоден. Этот диагноз мне поставили врачи. Поэтому, когда Лав сказала, что я стану отцом… – Иван развел руками. – Я послал ее. Да-да, именно так! К черту, представляете? Для меня было огромной болью осознание того, что я никогда не стану отцом. Но я смирился. А тут она… будто издевается.

– И что потом?

– Она уехала. Вернулась уже с мальчиком. И он, как она считала, был похож на меня… Но я-то знал свой диагноз!

– Странно это слышать от человека, который поклоняется тому, кто ходил по воде и превращал воду в вино.

– Вот и она так говорила. – Иван взял-таки чашку и сделал жадный глоток. Благо, чай успел остыть. – Что я должен верить в чудо.

– Да, должны были поверить!

– Этой шарлатанке? Профессиональной лгунье? Да у нее мужиков было… Сама рассказывала… А забеременела от меня, проблемного? После единственного секса?

– То есть вы так не хотели верить в то, что ваш грех имеет последствия, что Господь перестал вам видеться всемогущим, – назвал вещи своими именами Марко. – Да это вероотступничество.

Иван как-то сжался сразу. Видно, Марко по больному ударил. И, боясь, как бы аббат не уполз обратно в свой панцирь, немного сместил акцент беседы:

– Что хотела от вас эта женщина? Признания ребенка?

– Да. Не обязательно официального. Просто хотела, чтоб я считал его сыном, называл его сыном, относился к нему как к сыну. В общем стал для мальчика настоящим отцом. Но как я мог? Я монах. Я отрекся от мирского. И согласиться на предложение Лав, все равно что усесться на два стула.

– И вы выбрали святой престол, если так можно выразиться.

– Да. Хотя не без колебаний. Но как знак свыше – предложение стать аббатом в «Черном кресте». Я воспринял его как символ Божьего прощения и переехал сюда.

– Но Лавиния вас нашла.

– Да. И передала через Даниеля послание для меня. Назначила встречу. Я явился к ней. Лавиния продолжала настаивать на своем. Признай сына, говорила она, сделай, как я прошу. Я хочу, чтоб у моего Иакова был отец. Представляете, как символично она назвала мальчика, сама того не ведая. Следующий по пятам…

– Вы отказались поступить так, как она хотела и?.. Я не понимаю… Она что, бросила ребенка умирать, раз он вам не нужен?

– Я предполагаю, да.

– Она психически нормальная?

– Разве есть такие среди тех, кто называет себя экстрасенсами? У них у всех явные отклонения. А Лавиния еще и цыганка. А это очень горячие люди. Эмоции через край. Вы видели когда-нибудь двух ругающихся цыган?

– Чего я только не видел! – вздохнул Марко. – В том числе и это…

– Они же сразу драться начинают. И женщины и мужчины. Сколько их погибло в таких потасовках. Калечат друг друга, убивают, а потом все вместе помогают тем, кого сделали инвалидами и сиротами.

Все это к делу не относилось, и Марко не дал аббату углубиться в тему.

– Что было дальше с мальчиком, я знаю. Теперь скажите, когда Лавиния дала о себе знать вновь?

– Неделю назад. И снова через Даниеля. Не знаю, почему она именно его выбрала «почтальоном». Возможно, первый раз случайно, а второй уже по привычке.

– Она передала записку?

– На сей раз нет. На словах передала, что будет ждать меня там же, где и в прошлый раз, и назначила время.

– И что же вы?

– Я не пошел.

– Струсили?

– При чем тут это?..

– Я знаю, объясните тогда, почему не пошли?

– А смысл? Мне не хотелось встречаться с этой женщиной. Она бросила своего ребенка. Я помог ему и до сих пор это делаю… О чем нам говорить?

Марко оставил при себе свои мысли. Хотя его так и подмывало их озвучить.

Тут заскрежетала дверь. Вроде бы вчера открывалась мягко, а сегодня скрипит пружинами. Из-за нее Душан показался. Опять он…

Марко старик виделся эдаким домовым «Черного креста». Только живым. Настоящим.