Нет другой двери… О Гоголе и не только

Прихожане села Диева не знали даже главных, необходимых христианину молитв. И вот вскоре все они, даже дети, затвердили молитву Господню («Отче наш…»), Символ веры, молитву Пресвятой Богородице («Богородице Дево, радуйся…») и основные заповеди. Общая картина переменилась – бывшие язычники стали ходить к своему духовному отцу со скорбями и печалями, и он каждого мудро врачевал.

В марте 1833 года отец Матфей по просьбе крестьян, желавших видеть его своим священником, был переведен в село Есько. Здесь он ревностно продолжал миссионерское служение. У него в доме собирались его духовные чада для слушания Слова Божия, Четьих Миней, для пения акафистов и для назидательных бесед. Скоро дом перестал вмещать всех желающих. Это стало вызывать неудовольствие священников окрестных приходов (отчасти и потому, что прихожане Богоявленской церкви села Есько были безусловно уверены в святости своего батюшки). В декабре 1833 года благочинный епархии отец Иоанн Градницкий взял с отца Матфея подписку о том, «чтоб бываемое в доме его с собирающимися прихожанами пение и чтение Слова Божия в ночное время прекратить…». Вскоре по доносу отца Иоанна тогдашний архиепископ Тверской Григорий (впоследствии митрополит Санкт-Петербургский) назначил по этому делу расследование.

Разбирательство не принесло успеха недоброжелателям отца Матфея. Из опроса еськовских прихожан и церковнослужителей выяснилось, что поучения священник произносил всегда «из текстов Евангелий дневных, более и чаще: о назидании внутреннего человека, о суете и кратковременности жизни человеческой, о будущей жизни, о бесконечном воздаянии праведным и о муке, ожидающей грешников нераскаянных, и о Суде страшном и Втором пришествии в мир Христа Спасителя»[223]. Отец Матфей отвечал на обвинения: «разглашать о бывающих в его доме собраниях в чужих приходах никого не просил и рассказывать о своей святости никому не внушал…»; без предварительной цензуры говорил потому, что не писал свои слова наперед; впрочем, нимало не сомневаясь в их пользе для слушателей, так как «заимствовал все мысли для своих поучений из многократно читанных им Ефрема Сирина, Златоустова и Списателя Лествицы Иоанна, и других сочинений»; по первому запрещению местного благочинного собраний не прекратил, потому что тот – советовал только, а он, отец Матфей, – «противуполагал себе важность обязанности священнической касательно проповедования Слова Божия, живо и сильно выраженной апостолом Павлом в сих словах: Горе мне, аще не благовествую <1 Кор. 9, 16>».

В результате владыка собраний его не запретил, но и не благословил. Зато летом 1835 года преосвященный Григорий после долгой беседы с отцом Матфеем в алтаре, у престола, объявил во всеуслышание священникам Бежецкого уезда, собравшимся в соборе: «Вот вам образец, подражайте ему. И я более ничего не желаю».

В 1836 году Тверской архипастырь перевел отца Матфея, как ревностного священника и проповедника, в Спасо-Преображенский храм города Ржева, где к этому времени скопилось большое количество раскольников разных толков. В июне того же года отец Матфей получил от владыки письмо следующего содержания: «Отец Матфей! Я хочу перевести тебя в г. Ржев для действования на раскольников и в руководство для сего теперь же посылаю тебе три книжки. Бедности не увидишь, нападений не бойся; аще Бог по нас, то кто на ны? Григорий, А<рхиепископ> Тверский»[224].

Домашние отца Матфея и особенно прихожане села Еська умоляли его отказаться от предлагаемого места, думая, что он много может потерпеть от раскольников. Просили и архиепископа, но безуспешно. Отец Матфей остался непреклонен и повиновался владыке, видя в его призыве волю Божию. Жители села Еська от мала до велика вышли провожать своего любимого пастыря и пять верст шли со своим наставником. Каждый кланялся ему в ноги и со слезами принимал от него благословение, некоторые же из особенно усердных провожали его до самой Твери.

Во Ржеве отец Матфей прослужил двадцать лет. В мае 1849 года он был назначен настоятелем ржевского Успенского собора, где и служил до самой кончины. Здесь ему пришлось весьма нелегко: его преследовали зависть и наветы. Проповеди его, конечно, не нравились раскольникам разного толка. Кто-то пожаловался владыке, что он смущает народ. Тот потребовал отца Матфея к себе в Тверь: «Что ты делаешь во Ржеве? мне доносят, что ты возмущаешь народ своими проповедями. Я тебя упрячу в острог!» – «Не верю, ваше высокопреосвященство», – отвечал отец Матфей. «Как смеешь так отвечать!» – сказал владыка. «Да, не верю, ваше высокопреосвященство; слишком большое счастье пострадать за Христа, я недостоин такой высокой чести», – проговорил отец Матфей[225].

Преосвященный Григорий отпустил его с миром, но в бытность свою во Ржеве однажды обратился к нему в конце Литургии: «Поди скажи проповедь», а сам сел в Царских вратах и внимательно слушал. По окончании проповеди он сказал отцу Матфею: «Ты можешь читать проповеди, не записывая их предварительно»[226].