Нет голода неистовей

Едва освещаемый электрическими фонарями высокий мужчина один за другим переворачивал столики кафе, мольберты художников и книжные киоски, в которых продавалась порнография столетней давности. Туристы с криками убегали от этой волны разрушений. Ахнув, Эмма подскочила на ноги, и вскинула на плечо сумку для книг.

Расчищая себе дорогу, мужчина направлялся прямо к ней. Его черный плащ развевался за ним на ветру. Габариты мужчины и неестественная плавность его движений заставили ее задуматься, а был ли он вообще человеком. Его длинные, густые волосы свисали, закрывая наполовину лицо, многодневная щетина покрывала щеки.

Указав на нее трясущейся рукой, он прорычал. — Ты.

Эмма огляделась по сторонам, в надежде увидеть того несчастного ТЫ, к которому он обращался. Но это оказалась она. Черт бы все побрал, этот сумасшедший направлялся к ней.

Повернув ладонь внутренней стороной вверх, он жестом подозвал ее к себе — словно даже не сомневался, что она подчинится.

— Ээ, я-я вас не знаю, — пропищала она и, попятившись назад, сразу же наткнулась на скамью.

А он продолжал на нее надвигаться, игнорируя расположенные между ними столики, с легкостью откидывая их в сторону, словно игрушки, и неукоснительно приближаясь к своей цели — к ней. В его бледно-голубых глазах горела неистовая решимость. Когда он оказался рядом, Эмма еще острее ощутила его ярость, вызвавшую в ней сильную тревогу. Ведь ее вид считался хищниками ночи, а не добычей. Да и к тому же в глубине души она была настоящей трусихой.

— Подойди, — выдавил он, будто слово далось ему с большим трудом, и опять сделал шаг в ее сторону.

Округлив глаза, Эмма замотала головой и внезапно, не оборачиваясь, перепрыгнула через скамью. Сгруппировавшись в воздухе, она приземлилась к нему спиной и стала разгоняться в сторону набережной. Хотя Эмма была очень слаба, находясь уже больше двух дней без крови, страх придавал ей сил и скорости. Так что совсем скоро она уже пересекала Архиепископский мост, намереваясь покинуть остров.

Пробежав три… нет, уже четыре квартала, она рискнула оглянуться, но преследователя не увидела. «Неужели ей удалось оторваться…?», подумала она. Как вдруг в сумке заиграла громкая мелодия, заставив ее вскрикнуть.

Кого, черт его дери, угораздило поставить Крейзи Фрога в качестве рингтона в ее мобильник? Эмма прищурила глаза. Тетя Регина. Самая инфантильная в мире бессмертная, которая выглядела, как сирена, а вела себя, как бесшабашная студентка.

Мобильники в их ковене использовались только в случаях чрезвычайной важности. Ведь звонящие могли помешать охоте валькирий в темных переулках Нового Орлеана, когда даже одной вибрации было достаточно, чтоб насторожить чуткое ухо низшего существа.

Эмма нажала на кнопку «приема». Вот и она. Легка на помине — Регина Лучезарная.

— Я тут слегка занята, — выпалила Эмма, оглядываясь через плечо.

— Бросай все свои вещи. Не трать время на сборы. Анника хочет, чтобы ты немедленно отправилась в главный аэропорт. Ты в опасности.

— Ха, а то.

Отбой. Это было не предупреждение, а указания.

А все подробности она узнает уже в самолете. Но разве ей нужна причина, чтобы вернуться домой?! Да одно лишь слово об опасности, и она галопом примчится обратно в ковен, к своим теткам Валькириям, которые убьют любого, кто посмеет ей угрожать и больше никогда не допустят, чтобы с ней что-то случилось.

Эмма попыталась вспомнить дорогу в аэропорт, где приземлился ее самолет, но тут внезапно начался дождь. Поначалу мелкий и теплый, он быстро стал холодным и проливным, заставив парочку влюбленных голубков, смеясь, забежать под навес. Недолго думая, Эмма вышла на людный проспект, чувствуя себя в большей безопасности посреди плотного движения, и стала двигаться вдоль дороги, уворачиваясь от мчащихся на полной скорости сигналящих машин. Преследователя не было видно.

С одной лишь сумкой для книг, висящей на шее, она могла двигаться быстрее, преодолевая миля за милей, пока, наконец, не увидела открытый парк, а сразу за ним взлетное поле. Эмма уже могла видеть дрожащий воздух вокруг разогревающихся двигателей самолета, могла разглядеть силуэты каждого уже плотно закрытого окошка. Почти на месте.

Она убедила себя, что оторвалась от него, потому что была быстрой. Точно также как умела убеждать себя в чем-то, чего могло и не быть — т. е. была профи по части самообмана. Она могла притвориться, что по собственному выбору посещает вечерние курсы, а чей-то румянец совсем не вызывает в ней жажду крови…

И вдруг раздался ужасный рык. Глаза Эммы округлились от ужаса, и она рванула через все поле, даже не обернувшись на звук. Но за секунду до того, как ее кинули на спину, протащив по грязной земле, она ощутила, как в лодыжку вонзились когти, а рот накрыла его ладонь. В чем, собственно, не было нужды, так как ее всегда учили не кричать.

— Никогда не убегай от мне подобных, — напавший звучал не как человек. — Все равно не скрыться. К тому же нам это нравится. — Его голос казался гортанным, надрывным, как у животного. Но все же, его акцент был…шотландским?