Нет голода неистовей

Лаклейн услышал, как на заднем фоне другой женский голос мягко сказал:

— Анника, попроси его передать трубку Эмме.

Прежде чем та успела попросить, он ответил:

— Она спит.

— Там ночь… — начала эта Анника.

На заднем фоне вновь раздался женский голос:

— Взывай к его разуму. Кто сможет быть настолько жестоким, чтобы причинить боль маленькой Эмме?

Он был.

— Если ты ненавидишь нас, то перенеси сражение сюда, но это создание в жизни своей никого и никогда не обидело. Отправь её домой, в её ковен.

Ковен?

— Почему она боится вампиров?

— Ты позволил им приблизиться к ней? — завизжала она, заставив Лаклейна убрать трубку от уха. Судя по её голосу, она пришла в большую ярость, услышав, что рядом с Эммой были вампиры, чем когда узнала, что Лаклейн удерживал её.

Та, у кого был рассудительный голос, сказала:

— Спроси, причинит ли он ей вред.

— Причинишь?

— Нет. Никогда, — сейчас он мог утверждать это с уверенностью. — Что ты имела в виду, говоря, «позволил им приблизиться к ней». Вы и есть «они».

— О чём ты говоришь?

— Вы отделились от Орды? Ходили слухи о группе…

— Ты думаешь, я вампир?

Услышав этот визг, Лаклейн ещё быстрее убрал телефон от уха.

— Если нет, тогда кто же ты?

— Я — валькирия, ты, невежественная псина!

— Валькирия, — почти беззвучно прошептал он. У него перехватило дыхание, покалеченная нога подогнулась, и Лаклейн осел на кровать. Рукой он нашёл бедро Эммы и сжал.

Теперь всё стало совершенно ясно. Её фееподобная внешность, крики, от которых лопалось стекло.

— Эмма отчасти… вот почему её уши… — господи, Эмма наполовину дева-воительница?

Лаклейн услышал, как на той стороне передали телефонную трубку. Та, что была более разумной, сказала:

— Я Люсия, её тётя…

— Её отец вампир? — спросил он, перебивая. — Кто он?

— Мы ничего о нём не знаем. Мать Эммы никогда нам не рассказывала. А сейчас она мертва. Они напали на вас?

— Ага.

— Сколько их было?

— Трое.

— Они обо всем сообщат. Если только ты не убил их всех? — спросила она с надеждой в голосе.

— Конешна, убил, — рявкнул Лаклейн. Он услышал, как Люсия выдохнула, словно почувствовала облегчение.

— Эмма… пострадала?

Он помедлил.

— Да, — на заднем фоне сразу же раздались многочисленные крики, — но она поправляется.

Телефон передали еще раз. Кто-то воскликнул:

— Не позволяйте Регине брать трубку!

— Это Регина. А ты, должно быть, тот «мужчина», с которым она была. Она сказала мне, что ты пообещал её защищать. Мастерски сработано, Ас!

Лаклейн услышал что-то типа потасовки, затем шлепки, и, наконец, телефон оказался в руках у Люсии.

— Мы её единственная семья, и это ее первое путешествие без защиты ковена. По своей сути Эмма очень хрупкая, опасливая и, находясь вдали от нас, будет очень бояться. Умоляем, будь к ней добрее.

— Так и будет, — ответил он, намереваясь выполнить обещание. Лаклейн знал, что больше никогда не обидит её. Воспоминания о том, как он чуть не убил ее, как она побежала к нему, под его защиту — навсегда запечатлелись у него в памяти. — С чего вампирам на неё нападать? Думаешь, отец ищет её?

— Я не знаю. Вампиры охотятся за валькириями повсюду. Мы прятали Эмму от них, она никогда даже не видела ни одного вампира. Да и ликанов тоже, если уж на то пошло. — Люсия пробормотала себе под нос: — Должно быть, Эм от тебя в ужасе …

В ужасе от него. Разумеется, она пришла в ужас.

— Если у них есть какие-то планы в отношении Эммы, то они не перестанут её искать. Она должна вернуться домой, где сможет быть в безопасности.

— Я могу обеспечить её безопасность.

Анника снова забрала телефон.

— Ты уже не смог этого сделать.

— Она жива, а они мертвы.

— И в чем заключается твой план? Ты говоришь, что не причинишь ей вреда, но при этом необдуманно провоцируешь с нами войну?

— Я не хочу с вами воевать.

— Тогда зачем тебе Эмма?

— Она моя пара, — Лаклейн услышал, как в ответ Анника сымитировала позыв к рвоте, и его волосы встали дыбом.

— Да поможет мне Фрейя, — её снова стошнило, — если ты хотя бы коснулся её своими грязными животными лапами…

— Как мне позаботиться о ней? — пытаясь справиться со злостью, спросил он.

— Отправь её туда, где ей место, так чтобы мы смогли помочь ей излечиться от нанесенных тобой ран.

— Я сказал — нет. Так вы хотите, чтобы я защищал её в ваше отсутствие?

На заднем фоне он услышал перешёптывание, затем заговорила Люсия:

— Её нужно защищать от солнца. Эмме всего семьдесят, и она чрезвычайно уязвима перед солнечными лучами.

Семьдесят? Он опять сжал её бедро. Господь всемогущий. А он так обращался с ней…

— Как я уже сказала, она никогда не видела ликанов и будет тебя бояться. Если у тебя есть совесть, будь с ней нежен. Она должна пить каждый день, но никогда напрямую из живого источника…

— Почему? — перебил Лаклейн.

Наступила тишина. Затем Анника спросила:

— Ты уже заставил её сделать это, да?

Он промолчал.

Голос валькирии стал беспощадным.

— К чему еще ты ее принудил? До того, как ты её похитил, Эмма была невинна. Она все еще невинна?

Девственница.

То, что он ей говорил … то, что с ней делал …

Лаклейн провел трясущейся рукой по лицу.

И что заставлял делать с ним.