Нет грешным покоя (СИ)

— Знаешь, имей мы дело с одной ликантропией, может быть, мы бы и нашли лекарство, а мы имели дело с неконтролируемым вирусом, что изменялся внутри каждого своего носителя. Чума была страшной, она никого не обходила стороной: ни нищего, ни богатого, ни простолюдина, ни аристократа. Дворяне Кейнхерста тоже пострадали. Наша королева была великим некромантом и обучала своему искусству многих. А знаешь что за гремучую смесь выдали Магия мертвых и Чума Зверя? Вампиризм и упыризм. И сейчас я говорю не про вид магии как таковой, а про физические мутации. Также развелось много гулей. И если с вампирами мы смогли взаимодействовать, ведь они были полностью разумны и даже сумели сохранить свое аристократическое благородство, то низших кровососов пришлось уничтожать. Вот только чем больше мы боролись с чудовищами, тем больше мы забывали про исследования. Мы увязли в болоте. Хотя наши враги тонули быстрее, — криво улыбнулся он.

Аристократы с раннего детства обучали своих отпрысков владению оружием, ведь искусство шпаги при дворе ценилось так же высоко, как искусство пера. Дворяне Кейнхерства каждый миг совершенствовали техники магии и клинка. Они гордились своими знаниями, своими способностями, хвастались поверженными врагами.

Медленным и неуклюжим церковникам невозможно было достичь подобного мастерства: в них не было той толики ловкости и изящества — чего еще ожидать от вчерашних крестьян и бедных горожан.

Люди так привыкли винить в своих бедах и неудачах других, что, поддавшись зависти, в очередной раз обозвали аристократов чудовищами, ведь только монстры могут быть настолько быстрыми, а их искусство охоты — извращенным и порочным.

— Так же и с магией, Рег. Нет извращенной, темной магии. Есть лишь отношение людей к ней. Главное то, как преподносится информация.

Блэк со скепсисом посмотрел на друга. А Северус тем временем продолжил:

— Я дам тебе описание двух заклинаний, которые могут убить. Первое — абсолютно безболезненное. Человек даже не успевает понять, что он умер. Милосердно, не находишь? Второе приносит невыносимые страдания: человек начинает задыхаться, в душе поднимается животный страх. В ушах безумно стучит сердце, а легкие разрываются от боли. Эта пытка может длиться несколько минут. А потом твое сердце останавливается. Так какое из этих заклинаний темное?

Регулус на миг задумался. Подозрительно очевидный вариант, что второе. Однако, зная Северуса, Блэк мог предположить, что-либо оба заклинания темные, либо нет. Регулус прищурился и спросил:

— Скажи-ка, Сев. А первое заклинание случайно не Авада?

Тот согласно кивнул. Блэк потер подбородок.

— Второе заклинание… У меня есть два варианта: Акселитус — вызывает удушье, и Расти Акреско — плотенаращивающее заклятье. Покрывает человека толстым слоем жировых отложений, что приводит к его удушению. Оно может быть использовано для поимки привидений. Так какое из них?

— Вообще-то я думал об Агуаменти, с помощью которого можно попытаться утопить человека, но ход твоих мыслей мне тоже нравится. Всегда нужно иметь в запасе несколько вариантов.

Северус рассказывал Регулусу все, что он знал о Кейнхерсте, Бюргенверте. Великих, ярнамитах, птумерианцах. Церкви и Школе Менсиса. Ведьмах, чудовищах, духах. Прядя нить повествования, Снейп будто сам возвращался в прошлое, восстанавливал разрозненные воспоминания. Медленно он сам стал понимать, почему хочет вернуться туда. Может, тот мир и был неправильным, искаженным, но он был прекрасен в своем уродстве. Дикая Охота заставляла его кровь кипеть, бурлить, заставляла его сердце биться чаще и чувствовать себя как никогда живым.

Нет, в размеренной и спокойной жизни были, конечно, свои плюсы, но… Жажда битвы неутолима. Даже, казалось бы, исследовательская деятельность обладала той пикантной остротой, что будоражила мозг. Ему до безумия нравилось чувствовать таинственность, загадку на кончике языка и опасность за спиной.

Регулус сидел в глубоком кресле, подперев голову коленом и выводя палочкой таинственные пасы. Он всегда любил слушать истории про рыцарей и драконов, монстров и охотников на чудовищ, но повествование его друга мало походило на сказку, даже довольно мрачную. Это была жизнь, настоящая, полная боли. Но из-за того, что она была реальна, она была желанней книжных романов.

Однако кое-что все же глодало Блэка.

— Знаешь, ты рассказывал про резню в Кейнхерсте. Про то, что всех дворян уничтожили. Но как тебе удалось выжить?