Нет кузнечика в траве

«Успел», – подумал Илюшин.

Не то чтобы это имело большое значение. Но он привык удовлетворять свое любопытство. Вопросы, на которые он не получил ответа, ныли, как больной зуб, и эта боль могла длиться годами.

Илюшин взбежал на второй этаж и едва не сшиб красивую молодую гречанку, выходившую из номера Синекольского. На плече у нее висела спортивная сумка. Дмитрий стоял в дверях с переноской в руках.

– На пару минут, – сказал Макар, наступая на него и вынуждая зайти внутрь.

– Пошел ты! – Синекольский оттолкнул его. – Меня такси ждет. Вы, два урода…

– Ольгу убили, – прервал его Илюшин.

Дмитрий медленно опустил на пол переноску. Изнутри тихо заскулили. Он стоял и смотрел на Макара, и с лицом его творилось что-то странное: оно разъезжалось на две полумаски; губы подергивались в тщетной попытке что-то сказать, а верхняя часть окаменела, перекосившись, и один глаз остался прищуренным, а второй раскрылся так широко, словно пытался охватить все, что когда-либо происходило.

– Доказать это я не могу, – устало сказал Илюшин. – Тело мы не найдем. Если только он не полный идиот, а не похоже, чтобы это было так. Наверняка вывез ее на своей лодке в открытое море и там сбросил в воду. С грузом, чтобы труп не всплыл.

В переноске царапалась и скулила собака. Макар придвинул стул и сел. Гречанка что-то требовательно сказала и, не дождавшись ответа, исчезла.

– У меня было ничем не подкрепленное подозрение, что к исчезновению Ольги имеет отношение старый грек, который живет в доме напротив отеля, – сказал Макар. – Теперь я уверен, что так и есть. Он переправляет нелегальных иммигрантов на континент. У него моторка на двадцать человек и крытый фургон, в котором он привозит их сюда, в Калликратию. Ольга узнала об этом. У нее был мощный бинокль, подарок мужа. Она встала рано утром, навела бинокль на дом рыбака, и, судя по всему, заметила что-то из ряда вон выходящее. Может быть, кого-то убивали. Не знаю. Как бы там ни было, она схватила велосипед и поехала к мысу, никому не сказав ни слова. Мы его нашли потом в кустах неподалеку. Велосипед.

Гречанка снова возникла в дверях. Недовольно спросила о чем-то, но осеклась на полуслове, увидев лицо Синекольского.

– Я сегодня там был, в бухте, где он хранит лодки. На песке куча следов. Явно прошло очень много народу, а ночью Андреас выходил в море. Опять же, два сарая на участке. Я думал, может, второй для коз… Но скорее всего, он для людей.

– Зачем ты мне все это говоришь? – прервал молчание Дмитрий.

– Вы были друзьями. Я решил, ты должен знать.

– Я не видел ее пятнадцать лет!

– Вы были друзьями, – повторил Макар.

Синекольский опустился на пол рядом с переноской. Девушка в дверях позвала его по имени. Он не ответил.

– Идиотизм какой-то, – в голосе Синекольского звучало детское удивление. – Спастись от этого урода, реализовать такой план… И погибнуть, не дожив до сорока?

– Какой план?

– Я, наверное, в глубине души был уверен, что она бессмертная. И еще радовался, что она живет как надо, хорошо живет, раз не отвечает мне на письма, и правильно делает, что не отвечает… Вот если бы она написала, что так и быть, давай увидимся, я бы знал, что у нее не все в порядке. У нее же совершенно благополучная жизнь, муж, работа, пять аккаунтов в соцсетях, статус «Счастлива по умолчанию, не лезьте в настройки». Идиотизм эти статусы, ничем не подкрепленные претензии на уникальность… и этот тоже… чисто бабский, слегка агрессивная демонстративность, да?

– Есть такое, – согласился Илюшин.

– Я думал, это офигеть как круто. То, что она теперь обычная баба, с глупостями своими, с пафосными фотками всех этих свадеб, размытыми фонами, тупыми рожами, силящимися выдавить счастье в Самый Торжественный День. – Он интонацией обозначил издевку. – Как же она так, а? Зачем она туда поехала?

Макар не ответил.

Некоторое время они сидели молча. Гречанка ушла, собака свернулась клубком и успокоилась.

– Что у вас произошло в Русме? – задал, наконец, Илюшин тот вопрос, ради которого он приехал.

Он ожидал чего угодно – молчания, ухода, насмешки, – но только не того, что случилось.

– Мы убили ее отца, – безразлично сказал Синекольский.

Макар затаил дыхание. Затем очень медленно, замерев, словно опасаясь неосторожным движением вспугнуть внезапную откровенность, сказал:

– Белкин, кажется, утонул в резервуаре с водой…

– Да. Это мы его туда заманили.

Илюшин припомнил все, что успел узнать от Сергея.

– Вы его столкнули?

Синекольский покачал головой.

– Это от начала до конца была Белкина идея. На ферме Бурцева было два зернохранилища, в одном бассейн, который постоянно наполнялся водой из подземных ключей. Мы перебросили через него доску, такую, чтобы выдерживала только Белкин вес. Сверху затянули тканью всю поверхность этого амбара. Набросали немного земли и пыли, по краям придавили камнями… они могли нас выдать, но в темноте их не было видно.

На этот раз Илюшин не смог сдержать изумления.

– Вы создали видимость твердой поверхности? Из ткани?

– Да, какая-то серая холстина… Не помню уже. Ее тоже Белка покупала. Разрезали на длинные полосы.

– Зачем?