Нет ничего невозможного. Путь к вершине

За несколько недель до этого мы общались в Гималаях. У меня было двенадцать дней отпуска между окончанием сезона трейлраннинга и поездкой, где я представлял продукцию спонсора в Юго-Восточной Азии. Я воспользовался этими днями, чтобы пошататься по Кхумбу, региону Непала вблизи таких знаковых вершин, как Эверест, Лхоцзе или Ама-Даблам. На несколько часов я остановился в Катманду, чтобы получить разрешение на трекинг, потом сел на прямой рейс до Луклы и, как только прилетел, бросился бежать с маленьким рюкзаком, наполненным самым необходимым, чтобы провести больше недели в горах. После нескольких дней в долинах Гокио и на вершине Лобуче я добрался до Чукхунга, последнего поселка в долине, ведущей к южным стенам Лхоцзе и Нупцзе, на высоте почти в пять тысяч метров. Там я сразу направился в лодж Пемба, где останавливался и раньше, и, войдя в столовую, столкнулся с Ули Штеком и Элиа Мийриу. Оказалось, что они пребывали там уже какое-то время, акклиматизируясь и ожидая оптимальных погодных условий, чтобы попробовать подняться по южному склону Нупцзе в альпинистском стиле; пока же они пользовались свободным временем, чтобы бегать и заниматься скалолазанием.

Регион Кхумбу мне очень нравится возможностями для тренировок. Можно подниматься в горы на шесть или семь тысяч метров — но это ощущается как восхождение на три или четыре тысячи в Альпах. Деревушки расположены на высоте около пяти тысяч метров, и там есть все необходимое для тренировок и жизни: кровати с одеялами, комнаты с каминами, защищающие от ночных холодов, изобилие еды, а если поселиться в Дингбоче — то еще и нежнейшие шоколадные круассаны только что из печи.

Однажды я вышел побегать с Элиа и Ули, и в легких кроссовках мы поднялись до подножия одного из безымянных шеститысячных пиков. Добравшись до снега, мы нацепили кошки и начали восхождение по узкому гребню из камня, с невероятными видами с огромной каменной стены — южного склона Лхоцзе и Нупцзе. Рядом возвышалась гора Макалу, а со всех сторон нас окружали сотни тонких пирамид из снега. Мы дошли до высшей точки и после короткой паузы начали спускаться по теневой стороне. Поскольку веревку мы не взяли, было решено поддерживать дистанцию побольше, чтобы ни один из нас не сбрасывал снег на других. Я иду по следам Ули, и когда дохожу до конца заснеженной стены, путь мне перерезает вертикальный фрагмент примерно в десять метров. Я рассматриваю следы, оставленные Ули, и поражаюсь тому, как он спустился всего с одним ледорубом. Достаю второй ледоруб из рюкзака и спускаюсь к леднику. Я догоняю Ули, и, пока мы ждем Элиа, он спрашивает, был ли я когда-то в швейцарском Гриндельвальде. Я отвечаю, что нет. Он хочет знать, поднимался ли я хоть раз на Эйгер. Я снова отвечаю, что нет. Он предлагает как-нибудь подняться вместе. Я соглашаюсь.

На следующий день мне нужно спешить, чтобы не опоздать на самолет до Куала-Лумпура. После нескольких дней работы в чудовищных азиатских городах я возвращаюсь — уф! — к своему обычному осеннему режиму во французской коммуне Тинь, где я пользуюсь высотой и снегом на ледниках, чтобы кататься на лыжах и тренироваться в нужном объеме, пока ближе к дому снега еще нет. Такие тренировки мы называем «стиль белки в колесе», потому что нужно двигаться по лыжным маршрутам вверх и вниз, вверх и вниз, тщательно подсчитывая часы и метры и не размыкая круг.

В один из таких дней, когда я вернулся с тренировки, давно забыв про разговор с Ули, я вдруг получил от него сообщение: «Привет, на Эйгере хорошие условия, я завтра свободен». Вау! Я отрываю глаза от телефона и быстро окидываю взглядом предметы, разбросанные по машине: кошки, один ледоруб и одна легкая страховочная система. «Ай, этого будет недостаточно. Хорошо, что Шамони недалеко и я успею взять все необходимое».

Наверное, большинству людей, с которыми мне приходилось подниматься в горы, было трудно избавиться от лишних вещей, чтобы максимально облегчить рюкзак; но у Ули такой проблемы не было. Мы упаковали тридцатиметровую веревку и экспресс-ленты, пару винтов для льда и по пол-литра воды — и стало ясно, что двадцатилитровые рюкзаки остались наполовину пустыми. Дольше всего мы решали, какую обувь и какие кошки возьмем. Когда я поднимался на Гранд-Жорас с Симоном, то надел легкие непромокаемые кроссовки. Благодаря своей гибкости они лучше всего сцеплялись с поверхностью, но стоило нацепить на них кошки, и они становились достаточно жесткими, чтобы подниматься по льду. Благодаря этому я сэкономил место и не стал брать тяжелые альпинистские ботинки. Хотя это изобретение сработало хорошо, а у меня появились данные для разработки новых прототипов обуви, на самых крутых ледяных склонах я чувствовал себя неустойчиво. Ули хотел попробовать, как сработает такая же система на Эйгере, но в итоге мы решили, что нужно надеть легкие кроссовки, а в рюкзаки положить ботинки для альпинизма — до момента, когда начнется подъем по скале. Концепцию «кроссовки плюс кошки» мы отложили на будущее.