Нет ничего сильнее любви

…Никакой девушки в номере не было, а было шампанское в ведре со льдом, фрукты и коробка шоколадных конфет харьковской фабрики. Они из одного города.

Она ушла утром. До трех часов была в министерстве, а потом сломя голову неслась в гостиницу, поспать хоть немного: вчерашние незнакомцы договорились снова встретиться вечером. Нет, неправильно – они договорились снова быть вместе. Уснуть Галке так и не удалось – тело била крупная дрожь. Приняла ванну, но теплая вода не смысла вожделение.

Он пришел в начале шестого. Он набросился на нее с порога. Нет, неправильно – они набросились друг на друга. Что это было? Это был танец… Страстный, ароматный, под музыку, что слышали лишь они. В десять пара спустилась в ресторан. Юра торопил официанта. Пожирал свою спутницу взглядом. Казалось, и она готова наброситься на него прямо здесь. Разговаривали тихо. Все время держались за руки. Разняли руки, чтобы наконец поесть. Вино принесли слишком поздно – они уже были опьянены друг другом. Или отравлены…

Они знали друг друга вечность, а нынче снова встретились. Сейчас было достаточно вздоха, взгляда, жеста, чтобы понять, о чем думает другой, чего хочет. Она уехала первая. Они не расстались – они оторвались друг от друга как сиамские близнецы. Уже в поезде, к утру, она почувствовала, что не сможет прожить без него до вечера. Чахла с каждой минутой. Вышла из вагона, и… Он стоял на перроне. Она бросилась в его объятия.

– Я не могу без тебя…

– Я не могу без тебя…

– Я… Я люблю тебя…

– Я люблю тебя…

Он сразу повез ее к себе…

– Давай жить вместе, – предложил он, и в субботу она переехала в очень уютную квартиру в получасе ходьбы от своего дома.

Андрей помогал, даже друзей позвал – Юра ему очень понравился. А он не мог не понравиться – открытый, улыбчивый, остроумный. Владелец небольшой строительной фирмы, он оставался мальчишкой, озорным и любознательным, и с Андрюхой сразу нашел общий язык. Невозможно сказать, в чем это выражалось – они просто разговаривали на одном языке, и Юре в этот момент было не двадцать девять, а восемнадцать, как Андрюхе. Мама, слишком уж подозрительно относящаяся ко всем мужчинам, кроме сына и любимого Вадюши, к Юре тоже отнеслась с подозрением: мол, доченька, как можно жить с мужчиной, если ты его меньше недели знаешь!

– Мама, я люблю его, – сказала Галка.

Провожая, мама на пороге шепнула Галке прямо в ухо:

– Будь осторожна, поначалу они все хорошие, – и недовольно поджала губы.

Юра познакомил Галку со своей мамой, еще у него был брат, старше на семь лет, двое симпатичных племянников, трех и шести лет, и красавица невестка. В городе пробыли недолго, Галка оформила отпуск, и они уехали к морю. Они не видели моря, они не могли плавать – у них не было сил. Они не могли есть и не могли насытиться друг другом. Одного легкого касания было достаточно, чтобы страсть разгорелась с новой силой.

– Ты сделала меня мужчиной, – шептал он.

– Ты сделал меня женщиной, – эхом отвечала она.

Там, на песчаном берегу, под шорох ночного моря, лежа в объятиях Юры, Галя поняла, что ей страшно… Юра ее мужчина, она его женщина: если он посмотрит на другую, она этого не переживет. Она его убьет. И себя может убить. Сейчас все не так, как было в девятнадцать, в пору первой любви. Да какая любовь?! То был щенячий восторг, щенячьи переживания. Ах, он на эту посмотрел, надо Ленке поплакаться. Ах, вот этой улыбнулся – все, знать его не хочу, вот сейчас скажу, чтобы не звонил больше никогда! Капризы, обиды, примирения, поцелуи. Подруги и друзья в курсе, что да как. И секс никакой. Теперь она это точно знает. И еще знает, что то была не любовь вовсе, а влюбленность, что всегда живет на четыре дома: в сердце, в горле, в чреслах, в голове. Сердце замирает или стучит, как ненормальное. В горле вязким комом застревают «обидки»: то слова из парня не вытянешь, то потоком льются, то по одному вылетают, как ошалевшие голуби из голубятни. Что творится внизу живота, думаю, не нужно объяснять. В голове крутится одна мысль: вот бы эта так называемая любовь была как в кино, в мелодраме. Нет, в драме. А там и до трагедии можно доиграться. В общем, то игра была. Детская игра. И даже не влюбленность.

А сейчас… Сейчас луна – высоко в небе. Черным перламутром отливает море. Его тяжелые всплески созвучны происходящему в ее душе, созвучны внезапно навалившейся тяжелой, удушающей мысли – это не может длиться вечно, когда-то это закончится. Нет, кричит ее душа и съеживается, как если бы только что узнала, что жить на земле ей осталось всего лишь до утра. Юра приподнимается на локте, проводит пальцем по ее щеке, в ухо сыплются песчинки. Его губы, сухие, соленые, горячие, касаются ее губ, она подается вперед, сгибает ноги в коленях…

…Тяжело дыша, он падает на спину. Его ладонь на ее животе:

– О, какой вулкан, – стонет он, ложится на бок, обнимает ее…

И они снова одно целое…