Нет ничего сильнее любви

– Так в чем же она пошла? – Галя морщится от неприятного ветра: здесь, на повороте к дому, всегда сильно дует, и сует руку в карман, за телефоном.

Проводит пальцем по экрану, прижимает к уху. Лена отвечает на третьем звонке.

– Привет!

– Привет. Как дела?

– Да как? На диване валяюсь.

– А тетя Зоя?

– По телефону болтает. Рассказывает подружке про то, как получила в школе первую двойку. Знаешь, у нее с памятью интересные вещи происходят, помнит только что-то очень яркое и давнее. Вчера с мельчайшими подробностями рассказала, как ее в комсомол принимали. И как дедушка учил ее на лыжах кататься. М-да… Загадки памяти…

– Ленка, а Зозуля нас раскусил, – Галка коротко рассмеялась.

– Что, серьезно?

– Да. Но все нормально, даже более чем. Тут тоже загадки памяти… Или веры. Не знаю, что происходит в его голове, но он просит у меня прощения.

– Что?!

– Да, Настя сказала.

– Настя?

– Ага, он с ней разговаривал.

– О чем конкретно был разговор?

– А вот это я узнаю, когда она домой придет.

Несколько шагов Галя прошла в молчании – к горлу подступил ком.

– Галя, алло!

– Я здесь…

– А с голосом что?

– Понимаешь… мне больно… Мне очень больно… – ее душили слезы.

– Так, стоп! Ты где сейчас?

– На улице, из магазина иду.

– Тогда слушай меня – иди домой, посмотри что-нибудь веселенькое, о плохом не думай, а я прямо сейчас к тебе…

– Ленка, дружочек, я тебе своими рефлексиями уже осточертела…

– Заткнись, поняла? Я на диване валяюсь и ни хрена не делаю! Все, жди меня!

Настроение немножко поднялось. Галка тут же направила свои стопы в кондитерскую и купила девять пирожных, каждого вида по три штуки – сообразим на троих. Дома она заглянула в шкаф и успокоилась – Настя ушла в теплой куртке. Включила ноутбук, нашла французскую комедию, сделала себе чай и села в кухне. Попивая чай, старалась держать спину прямо. Почему прямо? Да потому, что прямая спина – штука очень хитрая. То ли это она прибавляет уверенности в себе, то ли, наоборот, уверенность выпрямляет спину. Через некоторое время она поймала себя на том, что выполняет распоряжение подруги – о плохом не думает.

Любопытство подстегивало Ленку, и в начале третьего она уже давила на кнопку звонка. Галя открыла, лицо в слезах.

– Ну, я же говорила, о плохом не думать! – воскликнула Лена с упреком.

– Да я смеялась до слез, – подружка хихикнула и вытерла щеки тыльной стороной ладони.

Лена сняла пуховик, повесила на крючок. Одернула подскочившую вверх кофту и полезла в сумку.

– Вот, – она протянула Галке бутылку коньяку, – с ним любая проблема решается очень легко.

– А я пирожные купила.

– Отлично, к душевному разговору – то, что нужно. Давай я сама кофе сделаю, и засядем в твоей уютной комнате на мягком диване. Заберемся с ногами и предадимся пороку. А ты, если хочешь, можешь еще посмеяться. Что смотришь?

– Как что? Комедию конечно! Но я потом досмотрю.

Лена приготовила кофе, они все поставили на поднос и пошли в Галкину комнату. Забрались на диван, поднос поставили посередине.

– Эх, давно мы вот так не сидели, – Лена потерла руки.

– Да, давно, – Галя наливала в бокал коньяк, и лицо у нее было такое, будто вот-вот расплачется.

– Галя, ну что с тобой?

– Давай выпьем!

Выпили.

– Какое тебе пирожное? – спросила Лена.

– Я пока ничего не хочу, – Галя поставила недопитый бокал на поднос, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

– Галка… – Лена прикоснулась к ее плечу, – все же хорошо, даже Рома просит у тебя прощения, – она гладила Галку по руке, – ну, Галусик, все ж хорошо.

– Нет, все очень плохо! – воскликнула Галка сдавленным шепотом и закрыла лицо ладонями. – Все очень плохо!

– Да ты что? Перестань, прошу тебя…

Галя открыла лицо, по ее щекам текли слезы, нижняя челюсть тряслась.

– Леночка, что ж хорошо, а? Это у них все хорошо, – она показала рукой на подарок тети Зины – картину, висящую над диваном с изображением родового дома, – а у меня все плохо! У меня все отняли, у меня любовь отняли, и все делают вид, что ничего не произошло! Я ничего не прошу, но можно было за все годы хоть слово сказать, одно доброе слово? Поговорить со мной, мне больше ничего не нужно! Я не прошу жалости, я сильная, но я… Я очень слабая, я хочу доброты, чуткости, внимания, а его нет. Галка может все, Галка лошадь, грузи ее, она сдюжит! Это маму надо жалеть, у нее больное сердце. Вадима надо жалеть, у него давление, ноги болят. Андрюша самый несчастный, один, совсем один! А я? Я тоже одна. Да, у меня есть семья, но я нужна им, когда им что-то от меня нужно, – Галя всхлипнула. – Я только тебе нужна… Только тебя интересует, что у меня на сердце! И Настюшу… Дай мне салфетку, пожалуйста.

Она промокнула глаза салфеткой, вытерла нос и опустила подбородок на грудь.

– Я сама во всем виновата, – продолжила она, комкая салфетку, – я позволила так к себе относиться. Я плюнула на себя… – слезы снова полились из ее глаз, – я ведь ради них отказалась от всего, – она тяжело вздохнула, – только ради них…

– Галя, надо выпить!

– Давай!