Нет повести прекраснее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте

— Жена такой кухонный гарнитур выбрала, называется деревенский, табуретки резные и стол широкий, мебель не крашеная, такая же тумбочка для посуды. А кухонный шкаф привезли из дома, другой купили, побольше прежнего.

— А у меня на даче вся мебель собранная, кто чего отдаст, то и брали, кухонный стол отдала соседка, я его отремонтировал, стулья нашли на помойке в хорошем состоянии. Гардероб отдал родственник, он себе гарнитур купил. Диван тоже с помойки, но в отличном состоянии. Другие предметы тоже наотдавали. Ничего не покупали. Это ж сколько денег надо.

— У нас тоже в комнатах мебель старая, давно купленная. Мы купили домой итальянский гарнитур четыре года назад.

— У вас и старая мебель богатая, у нас на даче я лучше не видел. У всех скромная обстановка.

— Все по-разному живут. Давай отметим привоз кирпичей.

— Отметим, это важно, материал есть. Вот только когда за дело браться?

— Не могу тебе точно сказать, на выходные заеду и решим вопрос. Надо жену к делу подключать, но она пока не может, парень учится, скоро закончит.

— Я пока буду здесь жить. У меня к тебе просьба: позвони моей жене, скажи, что я не собираюсь возвращаться, у меня деньги на мобильнике кончились. Дома мне делать нечего, здесь всегда дело найдется. Про кражу не говори, она начнет стонать и причитать. Нервная.

— Ладно, позвоню, какие проблемы.

— Ты ей скажи, что буду забором заниматься и сараем, крыша прохудилась, по мелочам много работы. Заготовки есть летние, беру из погреба, все у меня в порядке.

— Угощайся, Васильевич, я пить не буду, за рулем, завтра утром уезду. Не стесняйся, — Вячеслав Петрович налил в рюмку водки, а себе минералки.

— Не возражаю, за начало дела, пусть оно спорится, — он опрокинул рюмку и стал есть. — Хорошо пошла. Скажу честно, Петрович, чего здесь не достает, так это общения. Хоть с тобой, приятным собеседником, поболтать. Ты человек занятый, дел много.

— Да, хватает. Значит, мне еще нужно огнеупорного кирпича привезти, цемент есть, побелка, плитка еще нужна.

— Все верно, только я тебе сегодня помог, ты мне хоть что-нибудь заплати, — Сыроежкин смотрел на Открытого упорно, не моргая. — Что-нибудь подкинешь, знаешь мое бедственное положение с кражей.

— Да-да, разумеется, — спохватился Вячеслав Петрович, встал, достал кошелек из сумки. — Вот, возьми две тысячи за помощь.

— Великодушно рад, на хлеб пока хватит, хоть у жены не буду просить, — он положил деньги на стол.

— Чайник вскипел, — спохватился Открытый, — давай чаю попьем, — он достал чашки из шкафа.

— Да, но только я еще рюмочку налью, ты-то не пьешь, тебе машину вести, а я за тебя и за себя выпью. В следующие выходные приезжай, начнем работу с тем материалом, который есть, фундамент хотя бы положу. За тебя пью, твое здоровье, Петрович, и за начало работы, то есть за печку. У каждого печника своя кладка, как говорят.

Сыроежкин напился чаю с булками и вернулся к себе в отличном настроении.

Помню, помню, Татьяна Ивановна!

Уборщица, Дарья Алексеевна, приходила в офис рано, чтобы убрать помещение. Вначале она убирала кабинет директора, Шведова Игоря Михайловича, потом другие комнаты и, в последнюю очередь, коридор.

Приезжала она к половине седьмого, к девяти часам уборку заканчивала и была свободна.

Ей было сорок два года и она была женой одного из охранников офиса. Иногда ее вызывали и днем, но это случалось редко, в столовой отмечали праздники или дни рождения, она приезжала вечером и убиралась.

Однажды вызвали днем, произошло ЧП, офис находился на первом этаже и засорился унитаз. Фекалии выливались из унитаза, и вода залила туалет и холл. Вызвали аварийную службу. Пока она приехала, все полилось в коридоры. Запах был невыносимый. Сотрудников отправили домой.

Когда засор устранила, вызвали Дарью Алексеевну, пол, куда потекла вода, был черным. Она убиралась до ночи. Оттирала пол, мыла раковину и унитаз.

За дополнительную уборку ей заплатили, она была даже довольна, когда нужно было лишний раз убраться.

С сотрудниками фирмы она почти не виделась и общалась с ними редко. Кроме тех дней, когда задерживалась или когда вызывали днем, чтобы убраться. С ней мало общались, держались отстраненно, все были заняты, ее будто не замечали.

Она и не лезла с разговорами: во-первых — не знала, о чем говорить, а во-вторых — каждый должен знать свое место, так она считала.

Директора фирмы она видела несколько раз, он не часто с утра появлялся на работе. Он ей нравился: высокий, стройный, приятные манеры, но при этом какой-то отстраненный и недоступный, на нем всегда костюм, рубашка с галстуком. Он внушал ей чувство уважения и страха одновременно.

Когда ее брали на работу, то она беседовала с женщиной, начальником отдела кадров, молодой, маленькой, чуть полноватой, с короткой стрижкой. Она заполнила договор, прочитала, подписала.

Ее отвели в маленькую комнату, кладовку, где находились халаты, тряпки, порошок и пылесос — все необходимое для работы.