Нет прохода

По мере того, как они поднимались, дорога становилась постепенно все более неудобной и трудной. Но бодрость духа Вендэля увеличивалась вместе с тем, как они восходили все выше и выше, оставляя за собой все больше пройденного пространства. Обенрейцер говорил мало и шел вперед к какой-то определенной им цели. Оба они вполне подходили в этой экспедиции в отношении ловкости и неутомимости. Все то, что природный горец читал в различных приметах погоды и что было скрыто для другого, он держал про себя.

— Перейдем ли мы через перевал сегодня? — спросил Вендэль.

— Нет, — ответил его спутник. — Вы видите, что здесь снег лежит гораздо более толстым слоем, чем он лежит на пол-лиги[1] ниже. Чем выше мы будем подниматься, тем глубже будет снег. Даже сейчас мы скорее бредем, чем идем. А дни так коротки! Будет хорошо, если мы поднимемся до высоты пятого Убежища и переночуем сегодня в Странноприимном доме.

— А нет опасности, что погода разыграется ночью, — спросил тревожно Вендэль, — и нас заметет снегом?

— Вокруг нас достаточно опасностей, — сказал Обенрейцер, бросив тревожный взгляд вперед и посмотрев вверх, — для того, чтобы молчание стало лучшей нашей политикой. Вы слышали о Гантеровском мосте?

— Я переезжал через него однажды.

— Летом?

— Да, в сезон путешествий.

— Да, но это совершенно другое дело в такой сезон, — произнес Обенрейцер с презрительной улыбкой, как будто он был не в духе. — Вы, господа праздные путешественники, не очень много знаете относительно того времени года и того положения вещей, которое существует сейчас на Альпийском перевале.

— Вы мой проводник, — сказал Вендэль в очень хорошем расположении духа. — Я вам доверяю.

— Я ваш проводник, — сказал Обенрейцер, — и я буду сопровождать вас до конца вашего путешествия. Вот мост перед нами.

Они повернули в пустынную и угрюмую лощину, где лежал глубокий снег под ними, над ними, со всех сторон. Произнося эти слова, Обенрейцер остановился, указывая на мост, и взглянул на Вендэля с каким-то очень странным выражением на своем лице.

— Если бы я, как проводник, послал вас туда вперед и подстрекнул крикнуть раза два, то вы могли бы обрушить на себя тонны, тонны и тонны снега, который не только бы убил вас на месте, но одновременно и похоронил бы на страшной глубине.

— Без сомнения, — сказал Вендэдь.

— Без сомнения. Но я, как проводник, вовсе не это должен делать. Итак, проходите молча. Иначе, если мы пойдем так, как мы сейчас идем, то по нашей неосторожности снег может рухнуть и завалит собой еще и меня. Идемте вперед!

На мосту было громадное скопление снега, и такие огромные массы его нависли над нашими путниками с выдавшихся вперед скал, что они словно прокладывали себе путь через грозовое небо, покрытое белыми облаками. Обенрейцер осторожно шел впереди, искусно пользуясь своим альпенштоком, чтобы прощупывать дорогу, и посматривал наверх, подняв плечи, как будто бы противясь даже простой мысли о падении снега с высоты. Вендэль непосредственно следовал за ним. Они были уже на середине своего опасного пути, как вдруг произошел мощный обвал, за которым последовал как бы удар грома, Обенрейцер зажал рукой Вендэлю рот и указал на пройденное ими пространство. Вид его совершенно изменился в один миг. Через него прокатилась лавина и низринулась в поток, белевший внизу на дне пучины.

Появление их в уединенной гостинице, расположенной неподалеку за этим страшным мостом, чрезвычайно изумило людей, заключенных безвыходно в доме.

— Мы остановимся только передохнуть, — сказал Обенрейцер, стряхивая у очага снег со своей одежды. — У этого джентльмэна очень спешное дело, которое заставляет его идти через перевал; скажите им об этом, Вендэль.

— Безусловно верно, у меня очень спешное дело. Я должен перейти через горы.

— Слышите, все вы. У моего друга очень спешное дело, которое заставляет его идти, и мы не нуждаемся ни в совете, ни в помощи. Я такой же хороший проводник, мои земляки, как и любой из вас. Теперь дайте нам чего-нибудь пить и есть.

Совершенно то же самое и почти в тех же самых выражениях сообщил Обенрейцер изумленной толпе в Странноприимном доме, глазевшей на них, когда они, с наступлением темноты, побороли чрезвычайно увеличившиеся трудности пути и достигли, наконец, места, предназначенного ими для ночлега и снимали теперь у очага свои мокрые башмаки и отряхали снег с одежды.

— Хорошо столковаться сразу друг с другом, мои друзья. У этого джентльмэна…

— …очень спешное дело, — сказал Вендэль, быстро договаривая за него с улыбкой, — которое побуждает меня неотложно перейти через горы. Непременно нужно перейти.

— Вы слышите?.. У него очень спешное дело, которое заставляет его перейти через горы. Непременно нужно перейти. Нам не надо ни совета, ни помощи. Я природный горец и иду в качестве проводника. Не надоедайте нам расспросами об этом, но дайте нам поужинать, выпить вина и лечь в кровать.

В течение всей очень холодной ночи та же зловещая тишина. Опять на рассвете солнце не окрашивает снега в золото и багрянец; тот же неподвижный воздух; то же монотонное пасмурное небо.