Нет прощения!

Бармен, привлеченный пантомимой Лаки, обратил на него свой затуманенный наркотиками взор, и Страйк протянул ему синюю купюру в десять кредитов. Обитатели стойки заинтересованно покосились на Лаки, но тот бросил на них парочку взглядов из арсенала Эрлига, и они сразу же отвернулись.

Бармен вопросительно мотнул головой. Лаки щелкнул себя по горлу и показал два пальца. Бармен потянулся к пиву. Лаки энергично замотал мокрыми волосами и повторил первый жест. Бармен закатил глаза и взял деньги. Лаки обернулся, разглядывая колышущуюся массу. В клубе было довольно темно, сполохи неонового света, как в замедленной съемке, выхватывали кадры безумия, поглотившего этот мир. В основном, это были рейдеры и их бабы, несколько дальнобойщиков в рабочих комбезах жались к стенам, не желая участвовать в диких плясках. Трое копов, спасавшихся от шторма наравне со всеми, разливали под столом коньяк, но никто не обращал на них внимания. Бармен выставил на зеркало стойки бутылку и пару стаканов. За спиной Лаки услышал рев — это вернулся Эрлиг с двумя подружками. Тут же, стоило ему обрушиться на стойку, освободились места, и Эрлиг затянул к себе на колени одну из девиц, совершенно пьяную. Вторая с интересом поглядывала на Лаки. «Только не это!» — подумал он.

— Насиловать и вешать! — проревел Эрлиг, сгребая бутылку и прикладываясь к горлышку.

— Ты нас изнасилуешь или повесишь? — захихикала одна из девиц.

— Ему абсолютно все равно, — засмеялся Лаки. Эрлиг протянул ему бутылку.

— За наших дорогих друзей!

— Ты уверен, что стоит чокаться? — Лаки, запрокинув голову, отпил, сколько смог и плеснул немного девочкам в стаканы. Тепло заструилось по венам, он расслаблено повис на стуле. Эрлиг вовсю дымил «Страззом».

— Я сегодня обязательно напьюсь, — пообещал он непонятно кому. Лаки прикрыл глаза, глядя сквозь ресницы на сполохи неонового света, и сконцентрировался на своих ощущениях.

Марево ментального поля расходилось волнами животных взаимодействий, так свойственных людям, не умеющим контролировать свои чувства. Человеческая популяция, напуганная взбесившейся погодой, объединилась за общим застольем, празднуя грядущее вымирание. Все вместе напоминало бурлящий котел, в котором варился суп из похоти, агрессии и страха. В группе, ревущей на сцене, вероятно, играл кто-то из эмпи, сумасшедшее соло зажигало кровь, подливая масла в огонь. Еще немного, и вспыхнет массовая драка, понял вдруг Лаки. Здесь было слишком тяжело дышать от скопившегося адреналина, и они не могут не ощущать этого, здесь слишком тесно, темно и страшно, а буйство стихии за тонкими стенами все ближе и ближе… Смерть остановилась на пороге, и ее вот-вот должны были позвать. Смерть замерзла и продрогла, она припарковала свой призрачный дред довольно давно, а теперь собиралась погреться, выпить и послушать музыку наравне со всеми. Смерть носила имя «Эль» и не знала, началась весна или нет, та весна, что закончилась год назад, прямо в модуляторном кресле, затерявшись среди нереализованных программ.

Что-то темное бесстыдно скользнуло по кромке поля, зацепило натянутые до предела струны, и Лаки почувствовал почти физическую боль. Он открыл глаза. Бледные тонкие руки уже расстегивали молнию на его штанах. Он с трудом сдержался, чтобы не ударить это по лицу.

— Я хочу тебя, — шептали ему в ухо. — Возьми меня, прямо здесь! Давай же!

Он посмотрел на нее. За застывшими глазами жила пустота. Она тянула свои пальцы, напоминавшие щупальца инсектоида, полупрозрачные, с острыми зазубринами на каждом сегменте. Он отмахнулся, опрокинув бутылку, и увидел Эрлига, яростно пыхтевшего здесь же, справа, над одной из тварей. Эрлиг повернул к нему пьяное лицо, омерзительно ухмыляясь. Его змеиные глаза не выражали ничего, он не чувствовал поля, он умел лишь убивать. Он был таким же животным, как и все остальные.

— Я ухожу, — сказал Лаки, но Эрлиг вряд ли что-то понял. Лаки начал пробиваться к выходу, но входная дверь оказалась заблокированной намертво.

— Как отсюда выбраться? — спросил он у охранника.

— А никак! — высокий парень в неоновой разгрузке поглядел на него, как на сумасшедшего. — Там пиздец! Просто пиздец!

Лаки бессильно привалился к стене. Ему становилось все хуже, непонятная паника подступила вплотную.

— Тебе плохо? — забеспокоился охранник. — Блевать — вон туда.

— Я не хочу блевать. Но все равно спасибо.

Они помолчали. Парень прикрыл деревянную створку, отгораживающую помещение охраны от небольшой прихожей со стойкой для приема денег. В комнате на выцветших обоях пестрели плакаты с мотоциклами и разными ландшафтами Стад-Рэя, на столе лежала газета с заголовком «Правда о технологиях». Над входом в комнатку была прибита ржавая подкова, а рядом с газетой горела свечка.

«Он боится чего-то», — понял Лаки. — «Неужели дождя?».

— Спэлл, — парень протянул ему ладонь.

— Лаки, — представился Лаки.

Спэллу было лет двадцать, выкрашенные «перьями» волосы закрывали глаза, на предплечье была набита акула.