Нет розы без шипов

– Я не уверена, что мое положение позволяет советовать вам, Рози, – признала Шэрон с очаровательной улыбкой. – Но думаю, это мне следует спросить: с какой целью вы сюда явились?

Роза подняла глаза на Шэрон. Вряд ли что-то хорошее получится из этого разговора, ибо она не могла поверить в то, что Шэрон Бартли-Бейкон способна проявить интерес к кому-то кроме себя.

– Целью?

– Ну да. Неужели вы собираетесь поселиться здесь навечно? Я хочу сказать, не ожидаете же вы, что леди Лавиния прижмет вас к груди, как вновь обретенную любимую родственницу?

Роза снова опустила голову. Неужели Шэрон явилась сюда по просьбе леди Лавинии? Эта мысль оказалась мучительной. Итак, совершенно ясно, что они обе считают ее нахалкой, посягнувшей на чужие права, колючкой под седлом лошади. Лошадью, естественно, следует считать лорда Уайза, которого они пытаются подчинить себе.

– Безусловно, я не думаю ни о чем подобном.

– В любом случае, какую тактику вы выбрали?

– Тактику?

– Да. Наверняка в вашей головке вертятся какие-то мысли?

– Я не тупая, и мысли у меня, конечно, есть, – ответила Роза и задумалась.

Что говорит ее сердце? Что она собирается делать? С какой целью она пришла к лорду Уайзу? Стать его любовницей? Найти в нем защитника? Обрести крышу над головой, одежду и средства к существованию, поскольку не смогла в такой ужасно короткий срок придумать ничего другого? Что бы она сделала, если бы у нее было больше времени? На это, казалось, был единственный ответ.

– Я воспользуюсь предоставленным мне временем и убежищем, чтобы получить приемлемое брачное предложение, – прямо сказала она. – Если мне не удастся выйти замуж, я стану искать место гувернантки или что-нибудь в этом роде и соответственно поселюсь в другом месте.

– Прекрасно изложено. Но получить предложение руки и сердца не так-то легко без длительной предварительной подготовки, – Шэрон отступила, рассматривая Розу и как бы прикидывая ее цену на брачном рынке. – Хотя я не возражаю, чтобы вы жили со мной и Джефри после того, как мы поженимся…

Роза подняла глаза, изумленная этим пренеприятным заявлением. Жить в одном доме с лордом Уайзом, женатым на другой женщине, особенно на этой женщине! Правда, учитывая, что ее помолвка с лордом Уайзом – обман, такая вероятность всегда оставалась. Растерявшись, Роза лишь пробормотала, заикаясь:

– Б-благодарю вас.

– Однако имейте в виду, что рады вам не будут, – лукаво улыбнулась Шэрон, явно не замечая в своих тирадах никаких противоречий. – Джефри очень великодушен, как вы уже заметили, но я уверена, вы понимаете, что я не могу требовать от него слишком многого.

Роза смотрела на нее, не веря своим глазам. Какая наглость! Намекать, что великодушием лорда Уайза она будет обязана лишь этой девице!

– Я думаю…

– Следовательно, – продолжала Шэрон, как будто ее не прерывали, – к концу сезона вы должны убраться из этого дома. Я ожидаю помолвки с Джефри со дня на день и хочу, чтобы свадьба состоялась до конца года. Даже леди Лавиния великодушно согласилась переехать, чтобы к январю я могла занять законное место хозяйки Лестер-стрит, 1.

Роза уже была сыта по горло наглостью блондинки. Она откинула шелк с колен и встала. Рыжий Вилли воспринял это как удобный повод для озорства и бросился в розовый ворох.

– Нельзя! Вилли, нельзя! – вскрикнула Роза, пытаясь вытащить кота, пока он не успел нанести ущерб тонкой ткани.

Шэрон повернулась к двери.

– Ну, поскольку я все разъяснила, мне больше нечего здесь делать. Желаю вам удачи в ваших поисках, – она снова нахмурилась. – Если хотите… если вам не удастся получить приличное предложение, я могла бы попросить моих друзей найти вам место… – Она явно не могла придумать, на какую должность у Розы хватило бы способностей. – Ну, вы знаете.

– Благодарю. Но от вас мне ничего не нужно.

Шэрон, удовлетворенная тем, что семена брошены в плодородную почву, выплыла из комнаты, предвосхитив язвительный отпор, который Роза явно была готова дать. Вообще-то, атака Вилли пришлась, кстати, поскольку Роза чуть не выпалила новость о своей помолвке с лордом Уайзом. Просто, чтобы заткнуть рот белокурой ведьме… слова которой так больно ранили – потому что в них было слишком много правды.